– Что? – Арина встала на ноги. – Ты ведь шутишь?

– Нет, – его тон снова стал беззаботным. – Я заказал кольцо, все решено. Настоятельно советую тебе принять сей факт.

– Послушай, она не впишется в твою тусовку, подумай сам, среди послов и министров девочка со школой за плечами, работница ларька, твой авторитет упадет.

– Как же тебе повезло, что ты моя сестра. Никому другому я бы не простил таких слов. Не испытывай мое терпение и не лезь в мою жизнь.

– Ты похоже забыл, что она ребенок, черт тебя дери! Ей не место в нашем мире, не место с тобой! Она попалась на твои деньги, на твое лицо, но что будет, когда ты потеряешь к ней интерес, пресытишься ее простотой и захочешь большего? Так всегда происходит.

– Напомни, в какой момент я спросил твое мнение? – Захар поднялся, не желая продолжать разговор. Он хотел вернуться в мир ее зеленых глаз.

– Опомнись! Ей не нужно ничего, кроме твоих денег! Она такая же, как наша мать, она бросит тебя, как только встретит своего суженого.

– Заткнись, – он схватил ее за руку. – Не смей сравнивать ее с этой дрянью! Не смей обсуждать мою личную жизнь! Не смей указывать мне на расчет! Ни с твоим мужем, ни с твоими затратами, покрытыми моей картой. Молчи!

– Злишься, потому что знаешь, что я права! – Арина выдернула свою руку и отошла к окну. – Ты думал, я как Злата смирюсь ее появлением и не суну нос, куда не просят? Тебя развели, как последнего лоха. Ты думал, купил эксклюзивные права у ее папаши? Ты взял товар с распродажи! Посмотри-ка, – она достала толстую папку с данными. Куча цифр и фактов, показаний свидетелей из чего следовало, что год назад Таисия уже была связана с богачом. Она жила с ним какое-то время, а официально числилась сиделкой на добровольной основе, без зарплаты. Каша в голове и ревность, которая затмила его сознание. Это создание, которое он считал хрупким и невинным, было коварным и расчетливым. Этого не может быть.

– Это ничего не доказывает, – даже он сам не поверил своему дрожащему голосу. Вся сказка катилась в тартарары.

– Нет, но это доказывает, что ты не первый богач в ее жизни, – Арина ухватилась за эту возможность, как за последнюю надежду. Она четко знала, что в их семье огромное место досталось ревности. Их слабое место, по которому она беспощадно ударила своего родного человека. – Он молод и не женат. Она жила в его доме два месяца. Многое могло случиться.

– Не то, что ты думаешь, – он знает, он видел. Он был ее первым мужчиной.

– Мне ли тебе рассказывать, что женщины могут восстановить свою невинность. Или позволить мужчине изведать другие пригодные места, – Арина ликовала. Червяк сомнения, который ворвался в его сердце, быстро проест дыру. Шах и мат.

Захар возвращался домой полный гнева. Он уже не хотел объяснений, не хотел разбирательств. Его уязвленная с детства вера потерпела поражение перед коварной интригой сестры. Сам не свой он открыл тяжелую дверь своей роскошной квартиры. В нос ударил сладкий запах печеных булочек.

– Ты как чувствовал, я только доделала пасту и пирог. Свечи и вино на столе. Что случилось? – ее радостное лицо погасло. Он стоял в коридоре чужой и отстраненный, как в ту страшную ночь. Ее сердце упало куда-то ниже пяток, не к добру. Звонкая пощечина и следом вторая.

– Выметайся из моего дома! – еще один удар ладонью, Тая не проронила ни одной слезы. Она закрыла лицо руками и сползла по стенке под его напором. – Я сказал пошла вон! – Захар схватил ее за руку и выставил за порог. Дверь с шумом захлопнулась. Она стояла в элитном подъезде с красными следами на лице и полным разочарованием в глазах. Домашние тапочки чувствовали каждую неровность под ногами. Ничего не изменилось. Ничего не изменится. В фартуке и легком платье она пошла вдоль улицы без единой копейки и возможности позвонить. У нее была только одна дорога и она точно знала, что на это место ее нога уже никогда не ступит».

***

Все это время Оливия активно игнорировала многочисленные звонки Адама, она решила отдать завтра конверт с положительным ответом. Ей хотелось навсегда стереть из памяти его приставания.

– Доброе утро, красавица, то есть день, – армянский Миша пытался выглядеть расслабленным, но выходило плохо. Студия была забита старыми и новыми бабушками, которые хотели весело провести время. Евдокия Аркадьевна, главный распорядитель и тех и других, разминалась у входа, позволяя лосинам обтягивать свои ноги. За что бы не бралась эта женщина, она все делала хорошо. Поэтому любое па можно было копировать с нее, герой труда и пример для подражания.

– Мишанька-то совсем поплыл от нашей Оливии Семеновны. Глянь-ка, как бельма выкатил, – женщина рассмеялась, отчего остальные тоже позволили себе подколоть покрасневшего парня. Никто не догадывался, что хуже всего пришлось брюнетке, которая сгорала от стыда перед человеком, которого высмеивают из-за нее. Как бы ей не хотелось, она не могла ответить на его чувства, не могла предать Адама.

– Ты чего тут засела? – Антонина Семеновна, которая успокаивала ее в прошлый раз и была готова сделать это снова, стояла в дверях, одетая как все женщина из аэробики 80-х.

– Все хорошо, я переоденусь и выйду, – Оливия тряслась от каждого непрочитанного СМС, это оказалось сложнее, чем она думала.

– Значит дело в блондинчике. Что там у вас не сложилось? – она уже примостила объемные бедра на край деревянной лавки. София Артуровна при помощи внучки уже показала им знаменитый танец для конкурса, после чего они уверовали, что у этих двоих все лучше некуда. – Я жизнь прожила, я смогу подсказать.

– Ничего у нас не сложилось. Он женится на другой, он обидел меня и все вроде понятно, только…

– Сердцу не прикажешь, – Антонина Семеновна тепло посмеялась и села поудобнее. – Когда я встретила Виктора, своего мужа, мне было семнадцать лет. Я только поступила в училище и собиралась стать мастером на фабрике. А тут мой дядя, водитель на грузовике, привозит солдатиков-передовиков. Зима была холодная, стемнело давно, а они столько часов к ряду в дороге. В общем, как только я увидела его сразу пропала. И он также. Думали ли мы, что у него невеста в поселке, а у меня годы учебы впереди? Нет, поженились через месяц и 56 лет душа в душу. Подруги все рассказывали у кого пьет, кого бьет, гуляет, деньги не приносит. А мне стыдно признать, даже не