Завершив монолог, Игорь Илларионович вытащил из корпуса генератора микрофон с кабелем, эмоционально надиктовал требуемые действия и включил систему конвертации речи в электромагнитные колебания. Завершив работу, он повернулся к спецназовцам.

— Товарищ полковник, можно вопрос? — спросил Чанышев, все еще оставаясь под впечатлением от только что произнесенного монолога Страхова.

— Бога ради…

— В отношении числа шестьдесят шесть… Насколько это серьезно?

— Вполне серьезно. Правда, здесь есть много «но». Само число «шестьдесят шесть» взято как усредненная величина. При этом разные специалисты по-разному преподают его. Одни говорят о шестидесяти шести днях. Другие о шестидесяти шести повторениях, пусть даже по одному разу в день. Но все сходятся в одном — чем сложнее задание, тем большее число повторений требуется. Например, чтобы привить человеку устойчивую привычку к сильным физическим нагрузкам, скажем, к изнурительным тренировкам или к изнурительному труду, требуется в полтора раза больше времени. И после этого времени человек перестает уставать от такого труда и ему уже трудно существовать без изнурительных тренировок. А вас что, Валерий Николаевич, волнует в этом вопросе?

— Обучение солдат. Приобретение солдатами устойчивых навыков в каких-то отдельных аспектах боевой подготовки.

— Тяжелые нагрузки, как я сказал, требуют в полтора раза больше времени. Не шестьдесят шесть, скажем, дней, а девяносто девять. На сотый день солдаты сами пожелают выполнить это упражнение. Оно войдет у них в привычку. Если вам интересно и если у вас есть номер электронной почты, я вам пришлю главу из моей книги, посвященную этому вопросу. Для воспитания солдат оттуда есть что взять.

Командир роты продиктовал свой электронный адрес.

— Естественно, все латинскими буквами.

— Еще один аспект из психологии, касательно адреса. Тоже, кстати, в моей книге упоминается, хотя это и не мое изыскание, а уже известная норма. В психологии существует понятие «магического числа семь плюс-минус два». Что это такое. Человек не может хранить в голове одновременно больше пяти — девяти блоков информации. И вообще большая часть информации сохраняется в короткой памяти двадцать — тридцать секунд, после чего мы ее с чистой совестью забываем, если не повторяем снова и снова. Именно по этой причине телефонные номера разбиваются на блоки цифр. Блоками мы можем запомнить номер. Но не отдельными цифрами. Большинство людей вообще-то способны удержать в памяти семь цифр, а люди с гениальной памятью помнят даже до десяти. А с буквами все обстоит сложнее просто потому, что в алфавите букв гораздо больше, чем цифр. Так что запомнить ваш электронный адрес я не смогу. Лучше напишите мне его потом на бумажке. Мы же не сию минуту расстаемся. А сейчас давайте будем работать…

Но работать Игорю Илларионовичу опять не позволили. На сей раз зазвонил в кармане телефон. На душе у профессора все же было неспокойно, когда он оставил дома дочь одну, и постоянно ждал какого-нибудь тревожного сообщения, хотя пытался сам себя успокоить, убедить, что у Алины все в порядке. Но в этот раз определитель номера показал, что звонил почти гениальный профессор Торсисян. Этому если не ответишь даже среди ночи, он будет звонить без конца всю ночь, а потом невинно спросит: «Я тебя, случайно, не разбудил?»

— Слушаю тебя, Арсен Эмильевич. Только, если можно, покороче. У нас идет боевая операция. Первую задачу выполнили, теперь приступаем ко второй.

— И как первая? Генератор не подвел?

— Не подвел. Я привезу полный отчет. Познакомишься.

— Хорошо. А у меня завтра уже будет готова панель управления. Представляешь?

— Не представляю. Но, в любом случае, мы уже без нее обошлись. Сделаешь, я ее себе заберу. Ты давно обещал.

— Наверное, придется тебе отдать, поскольку ты хоть и не преднамеренно, но стал косвенным участником моего успеха.

— Я стал косвенным участником твоего успеха! Каким это образом? Может, объяснишь?

— Мне тут один человек рассказал, какой ты позавчера эксперимент проводил. Данных я, к сожалению, в твоей лаборатории не нашел…

— И не найдешь. От тебя специально спрятал, чтобы не мешался.

— А я вот помешался. Мне рассказали, что этот твой подопытный компьютерщик Лева может, и я сразу подумал, что он так же может восстановить мне панель управления. Дальше дело пошло проще. Ты ему пропуск выписывал. Я нашел данные, а мои друзья из ФСБ нашли координаты. Я позвонил, пригласил, поставил задачу. И он мне на десять дней сократил работу. И все данные с его мозга я заодно записал. Попросил у тебя в лаборатории аппаратуру и записал. Интересно получается. Большущая перспектива. Хочу заняться разработкой темы.

Это уже было ударом ниже пояса.

— Слушай, куда ты лезешь? Тебе что, своих забот не хватает? У меня тема уже разрабатывается. Как вернусь, мы с Левой продолжим работу. Имей, в конце-то концов, совесть, гений непризнанный! — взбеленился Игорь Илларионович.

— А что ты сердишься? Я не понимаю… Ты же не говорил про свою новую тему. Я сам для себя тему раскопал и сам заявку в ученый совет написал. Твоей заявки там нет. Здесь закон на моей стороне. Я просто тебя обогнал, и все.

— Короче говоря, так, уважаемый гений. Я сейчас звоню в свою лабораторию и категорически запрещаю сотрудникам всякие контакты с тобой. Если узнаю про кого-то, сразу уволю. И запрещаю давать тебе свое оборудование. Все. Разговор окончен.

— Подожди, не нервничай… — пытался вставить слово Торсисян.

— Ох, и надоел ты мне со своим нахальством… — сказал Страхов и отключился от разговора.

Капитан Чанышев внимательно смотрел на профессора.

— Неприятности, товарищ полковник?

— Производственные. Предают, как говорят, только свои… Ладно. Разберемся…

Мобильник снова зазвонил. Игорь Илларионович взглянул на дисплей. Звонил Торсисян. Разговаривать с гением Страхов не стал. Сбросил вызов и набрал номер компьютерщика Левы.

— Извините, Валерий Николаевич, — сказал он Чанышеву. — У меня минутный разговор…

Приказать Леве профессор Страхов не мог. Мог только попросить. Но Лева мог и отказаться. И никакой возможности давления на него у Игоря Илларионовича не существовало. Молодой компьютерщик вправе сам выбирать, с кем ему работать удобнее и приятнее.

— Слушаю вас, Игорь Илларионович. Увидел на дисплее номер вашего телефона, вспомнил ваши слова и заулыбался, честное слово, — проговорил Лева. — Мне сказали, что вы на Северном Кавказе.

— Да, на Кавказе. И я очень рад, что вы научились улыбаться. Так легче будет жить, поверьте мне. Но я по делу звоню, причем в разгар боевой операции по уничтожению нескольких вместе собравшихся банд боевиков. Выделите мне время?

— Я слушаю вас, Игорь Илларионович.

— Вас вчера снова вызывали в наш институт?