крупнокалиберных зениток, «ахт-ахт», что по нам били. Взорвавшийся «КВ», их работа. По нам тоже били, три попадания, без пробитий, и несколько рикошетов. А это опасный противник. Если бы я заранее вёл разведку, то бы их обнаружил, но больно хорошая маскировка, засёк только когда те огонь открыли. До последнего выжидали. Второй выстрел поразил вторую зенитку, её аж на бок положило, расчёту хана. Тут по нам прилетело, двигатель как-то нехорошо смолк. Мехвод ругался, пытался запустить, мы все оглушены были, но свежий фугас в стволе, заряжающие работали спокойно, как роботы, уже набили руку, и третий фугас попал точно в станину третьей зенитки. Та улетела, кувыркаясь. И тут расчёту хана. После этого последовало два страшных удара, первый, и сразу второй. Раздался сдавленный стон. У меня уровень заряда защиты понизился на семьдесят процентов, тридцать осталось. Похоже что-то серьёзно, как бы не пробитие, но я орал шевелится заряжающим, чтобы подавали новый заряд, осталось две зенитки, что наши тяжи выбивали, и те это делали. Переговорное устройство приказало долго жить, связь в танке не работала. Стрелок-радист пытался толкнуть мехвода, но тот завалился набок. Его почти пополам разорвало. Пробитие лобовой брони прямо напротив груди. Тогда тот стал исступлённо стрелять по перебегающим немцам. Они ещё тут были, мы вперёд вырвались немного. Наводчик на моём месте из кормового пулемёта бил.

Фугас в стволе и четвёртый выстрел, точный, поразил четвёртую зенитку, на боку теперь лежит. Подали пятый снаряд, успели, я уже навёл на пятую пушку, и как мне ударили по ноге, мол, снаряд в стволе, сразу выстрелил. И тут нам снова прилетело. Это похоже уже полевая гаубица, на прямой наводке. Оглушило, но и только, пробития не было. Так бойцы и подавали снаряды, воняло сгоревшим порохом, а я бил. Наводчик стрелять перестал, тут наши уже стрелки появились, а вот стрелок-радист бил вслед врагам. Я поразил ещё две гаубицы и три отходящих танка, у двух корпуса разорвало как розочки. И на этом всё, бой закончился. Немцы, что смогли удрать, это сделали, остальные лежали погибшие на стоянке. Снаряды у нас закончились, но я считал неплохо вышло. Наш личный счёт, очень солидный. Посидев немного, я достал амулет сканера и осмотрел машину, да велел экипажу доложится, кто ранен, кто нет. Да я один цел был, защита спасла, остальные ранены осколками брони. Велел начать перевязку. Снаряд, что убил мехвода, через меня должен был пройти, по левой ноге, но его защита отбивала. Причём, снаряд ушёл дальше в двигательное отделение, больше никого не задев. Сама машина всё, хана ей, двигатель развалился, попадание в него, с пробитием, но башня и орудие действовали, как неподвижную огневую точку использовать можно. Также «Глаз» показал состояние на данный момент нашего соединения, и немцев. Пиррова победа. Нет, немцев мы вынесли, почти все танки их уничтожены, около сотни грузовиков и два десятка бронетранспортёров, и пехоты больше двух тысяч уничтожено. Немцы серьёзные потери понесли, их бронекулак приказал долго жить, но и от нашего соединения едва треть осталось, и многие машины требовали ремонта. Хотя задачу мы выполнили, приостановили охват Минска на некоторое время. На сутки думаю.

Часть наших танков рванули дальше за отходящим противником, делали это без проблем, всё серьёзное я там выбил, а мы тут остались. Стрелки всё осматривали, пленных сгоняли, держась подальше от горевших танков. БК может рвануть. Я же с интересом осматривал ночное поле боя, что было ярко освещено за счёт пожаров. Тот «КВ-2», что погиб от внутренней детонации, это нашего взводного. В километре от нас застыла махина третьей «двойки», которую Бородин принял под командование. Да-а, ситуация та же, что и у нас, немцы знают как против наших тяжей бороться. Орудие и башня целые, а ходовая разбитая. Половины катков не было, гусеницы разлетелись. Там экипаж возился, осматривая побитую машину. Четверо было.

- Экипаж, покинуть машину и осмотреться. Наводчик, встанешь в охранении, остальным достать тело мехвода. Работаем.

Мы открыли кормовую дверь и начали доставать тело. Парни уже перевязались, к медикам бы их, достать осколки брони, но будет ещё время. Так как поле боя осталось за нами, тут ходили танкисты, что выжили в бою, стрелки, были и медики. Вот и к нам подошёл, с санитарной сумкой, он и стал заниматься моими бойцами. Тело мехвода мы уже достали, как и свои вещи. Пулемёты пока не трогали. Тут рядом остановилась «эмка», которую покинул Рыкунов. Подбежав, я доложился, что и как было, сколько целей поражено, и что с танком. Также что потерял механика-водителя, остальные ранены и контужены. Сообщил, что если подкинуть боезапаса, отбуксировать танк на какой важный перекрёсток, замаскировав, отличная преграда получится. Немцы скоро снова двинут, и клещи замкнуться, а такие преграды - это выигранное время. Полковник удивлённо посмотрел на меня и запретил инициативу. Показал на остов «КВ-1», что лишился башни.

- Танк на ходу. Отбуксировать вашу машину в мастерские Минска. Выполняйте приказ.

- Есть, - козырнул я.

Рыкунов дальше осматривал поле боя, а я бегал к безбашенному танку, что теперь тягачом поработает. Там двое уцелели, мехвод и стрелок, хотя тоже контужены были. Они поступили под моё командование, перегнали танк к моему, завели мощные концы тросов, и потянули в тыл. Мне в нагрузку ещё трёх раненых дали, дорогу до Минска выдержат. Я на тягаче ехал, тут и командовал. Остальные на «двойке». Остаток ночи на дорогу и потратили, я дважды менял мехвода, чтобы тот отдохнул. Горючее стало подходить к концу, так с баков моей машины перелили, но тридцатого июня, когда уже рассвело, мы въехали на территорию мастерских, где у нас и приняли обе машины. Даже нашли грузовичок и отправили раненых в госпиталь. Я не поехал, сказал, что в порядке. При мастерских вроде общежития было, там меня устроили, комбез в стирку, а я в душ, долго отходил там. Что ещё? Слухи об окружении города уже ходили, и довольно упорные. В городе создалось тревожное ожидание, никто не знал что делать, и бегство штаба фронта, что произошло вчера, ударило по нервам, началась паника и бегство из города. А я спал на койке в той комнате, что мне выделили, и ничего не знал. Хоть бы разбудили, но видимо про меня забыли.

Проснулся я от шума в коридоре, кто-то ботал сапогами. Потянувшись, сел, протирая глаза. Ох и хорошо выспался. Встав, я стал делать зарядку, и то что голышом был, меня не смущало. Потом стал одеваться, как