– Что ты предлагаешь? – в конце концов спросил Карстен.

– Я предлагаю, чтобы мы с Терье попытались найти наши собственные следы, которые ведут к старому лагерю. Он, может быть, не так уж далеко. Если нам повезёт, то мы найдём спутниковый телефон и ящик с радио. Мы должны установить радиосвязь со Шпицбергеном. Пойдёшь со мной, Терье?

Карстен протестовал, в его глазах появился страх.

– Значит, Мадс и я останемся здесь и будем вас ждать. А отвечать за умирающего Мадса буду я один? А кто возьмёт винтовку? У нас ведь она одна.

Кнут кивнул.

– Сейчас нам важно решить – кто отправится на поиски телефона. Я думаю, будет лучше, если ты останешься здесь с Мадсом, если за ним будет наблюдать друг, а не кто-то посторонний, кого он не знает. Но экономь таблетки морфина.

Они надели на себя всё сухое, что смогли найти, – белье, носки и рукавицы. Скверно воняющий анорак Кнута выглядел отталкивающе. Но другого не нашлось. Кнут взял немного продуктов и разложил их по карманам. Ему не хотелось снова сцепиться с Карстеном, он знал, что начальник экспедиции опять будет ему противоречить.

– У тебя остаётся винтовка, но нам нужен GPS.

– Нет-нет, вы его не получите. Если мы с Мадсом останемся здесь, то мы окажемся совершенно беспомощны. А если с вами что-то случится и вы не вернётесь?

– Но ведь мы именно затем и хотим взять с собой GPS, чтобы обнаружить местонахождение старого лагеря.

В том, что сказал Кнут, была своя несокрушимая логика, и Карстену пришлось согласиться. Медленными вкрадчивыми движениями он нехотя вытащил GPS и протянул его Кнуту. Эта электронная игрушка служила ему своего рода гарантом надёжности, благодаря ей он мог сохранять контроль над экспедицией.

– Вы ведь вернётесь? Вы не пойдёте дальше на север? Ведь о чём-то таком ты уже думал втайне? Признайся! Ты собирался искать помощи на Барнео?

Такая мысль даже не приходила Кнуту в голову. Ему не хотелось бы обострять отношения и возражать, что вариант Барнео потребует слишком много времени и к тому моменту, когда они вернутся, Мадса уже не будет в живых.

Всё было решено. Терье и Кнут покинули палатку. Они надели лыжи и несколько секунд постояли, оглядываясь вокруг.

С непривычки Кнут долго возился с GPS, пока не наметил маршрут к старому лагерю. Небо над ними было ясное и чёрное, усыпанное звёздами. На горизонте возник дневной свет, как пламя далёкого костра. В северном направлении мигала полоса бледного холодного света.

Кнут отошёл от палатки на несколько шагов.

– Мы пойдём в этом направлении, я думаю. Если нам повезёт, то через пару часов мы подойдём к старому лагерю. Если не брать сани, то будет быстрее.

Когда они отошли от палатки всего на пару километров, двигаться стало тяжелее. Узкие полыньи они преодолевали без труда, лыжи скользили, не намокая в морской воде. С торосами дела обстояли хуже. Они были невысокие, большинство из них около метра, но перебираться через них было всё равно тяжело. Силы уходили на то, чтобы удерживать на неровном льду разъезжающиеся лыжи.

– А если мы просто снимем лыжи и пойдём пешком, не быстрее ли так будет? – спросил Терье, после того как в очередной раз упал на четвереньки в ледяную кашу.

– Я всё думаю о большой льдине где-то на полпути. Помнишь? Мы шли очень долго, и беспрепятственно, причём ночью.

Кнут почти выдохся и прикидывал, что будет дальше. Он боялся взглянуть на часы, чтобы узнать, сколько ещё осталось до утра. Хотя это не имело значения. Они должны как можно скорее найти телефон или радио, чтобы установить связь с Лонгиером.

На горизонте уже светало. Прямо над ними висела звезда, указывающая путь на север, Stella Polaris – Полярная звезда. Кнут по-прежнему постоянно сверял позицию по GPS. Он не воспользовался шансом скорректировать курс вручную. Лёд находился в таком хаотичном состоянии, а торосы так походили один на другой, что он не стал бы рисковать и полагаться на собственную интуицию и память.

Они шли рядышком. Толковали в основном о практических вещах, мечтали – как было бы замечательно найти остатки от старого лагеря, если, конечно, они туда доберутся. Ведь там было довольно много снаряжения и провианта, а также ящики с кормом для собак. Они сложены в большой холм, который должен быть хорошо виден на расстоянии. Весь вопрос в том, осталась ли большая льдина целой. Когда они оттуда уходили, лёд находился в движении, он образовывал торосы и испытывал давление со стороны бесконечного ледяного поля.

– Какого типа радио вы взяли с собой? – спросил Кнут. – Я надеюсь, что обращаться с ним несложно. Есть уж очень навороченные HF-передатчики[55]…

Терье вытер варежкой нос и остановился.

– Мы все – участники экспедиции – ходили на курсы, и Камилла тоже. Не могу сказать, что лично я стал экспертом. Мадса назначили ответственным за коммуникации, так что он вполне натренирован. Он контактировал с группой радиолюбителей. Они были просто как одержимые, и не думали ни о чём другом, только о частотах и о зонах покрытия. Думаю, что они полностью заморочили ему голову.

Кнут и сам учился искусству пеленгации на HF-передатчике. Без этого было бы невозможно претендовать на должность полицейского инспектора при губернаторе.

По пути Кнут вспоминал своё первое лето на Шпицбергене, как он был очарован его пленительной природой, особенно западным берегом, где занимались и рыбной ловлей, и научными исследованиями и где за многие столетия появились уникальные памятники природы и культуры.

Саллихамна в Кроссфьордене[56], Гравнесет[57] в Магдалене-фьорде[58], остров Датский и остров Норвежский. Тем летом там была такая благодать. Он и консультант по экологии располагались в Ню-Олесунне. Жизнь была просто идиллическая, по сравнению с той, которая выпала ему позже, когда его назначили на службу в администрацию губернатора в Лонгиере.

Но приятные воспоминания внезапно прервались – передним концом лыжи он въехал в снежный сугроб, перелетел через него и свалился в лужу морской воды. Брюки по колено и рукавицы насквозь промокли. Терье посмотрел на него, улыбнулся и вытащил из расположенного на груди кармана анорака запасные шерстяные рукавицы. Руки Кнута покраснели и опухли. Он отморозил их и даже сам не заметил. Нет, всё-таки заметил, когда пальцы заныли от боли. Он надел шерстяные рукавицы, которые стали тёплыми и сухими, после того как они полежали у Терье на груди. Ему стало очень комфортно.