Я рассчитывала на то, что буду жить в отеле, но Терье извлёк мой чемодан из багажника. Он открыл входную дверь, и мне показалось, что предстоит штурм горной вершины. Колоссальная лестница по обеим сторонам зала бросала тень на мебель, я видела лишь её контуры. В углу расположился гигантский камин, замурованный в натуральный камень, чёрный и закопчённый. Вдоль стен – шкафы из тёмного дерева высотой с меня. На другой стене висело огромное зеркало в тяжёлой тёмной деревянной раме.

Терье сказал, что мне придётся снять куртку и повесить её на стул. Отец ждёт в своём кабинете, поэтому нам следует поторопиться. Он двинулся впереди меня по лестнице.

С годами Фредерик Кремер ссутулился, но всё равно он возвышался над своим сыном. Широкоплечий, жилистый, руки как у боксёра. Несмотря на то что ему уже стукнуло восемьдесят семь лет, у него была густая тёмная шевелюра, за исключением нескольких серебряных нитей. Голос не скрипел, а над глубоко посаженными глазами красовались кустистые белые брови. Когда я пожала его протянутую руку, мне показалось, что моя рука исчезла в дупле узловатого дерева.

Я устремила свой взгляд на старика. Я не смотрела на Терье, поскольку его отец завладел всем моим вниманием без остатка. Я оглянулась вокруг и едва не вскрикнула от неожиданности. Со всех сторон на меня были устремлены стеклянные сверкающие глаза. Чучела тюленей и пингвинов, в углу во весь рост возвышался взрослый медведь, а посреди огромного письменного стола стоял медвежонок. Освещение в комнате казалось приглушённым, а мебель – тёмной. На полках стояли книги в кожаных переплётах. Большие окна частично скрыты тяжёлыми – с пола и до потолка – гардинами. Пахло старой пылью и ещё чем-то, некоторые запахи я так и не смогла расшифровать.

Полярная тьма снаружи приникала к окнам. Это был не рабочий кабинет, а настоящая пещера. Я не могла поверить в то, что детство Терье прошло в этом доме, где властвуют тени и старые воспоминания о полярных путешествиях. Старик неотрывно смотрел на меня и слегка усмехался, словно призывая как следует осмотреться. Эта комната служила конторой ещё дедушке Терье. С тех пор как он умер, здесь немногое изменилось.

Старик не терял времени на вежливые фразы. Он переминался с ноги на ногу позади письменного стола, затем поднял глаза и посмотрел на меня. Он немного раскачивался как корабельная мачта. А он случайно не выпил?

Но как только эта мысль возникла, я мгновенно отогнала её прочь. В его пронзительных голубых глазах таилось нечто такое, что намекало: он может прочесть по моему лицу всё, о чём я думаю.

Он спросил, приехала ли я ради того, чтобы потребовать оплату за место в экспедиции для Терье? Он навёл о нас кое-какие справки. А почему сам Карстен не приехал и не уделил внимание старому северному охотнику? И с какой стати ему пришло в голову прислать меня? Ведь я такая милая и симпатичная барышня. И сильная вроде бы. Фредерик Кремер неожиданно засмеялся – смех у него был весёлый и раскатистый.

Что я должна была ответить? Ведь я и в самом деле не знала, с какой стати Карстен поручил мне нанести этот дипломатический визит. А старый Кремер вроде бы и не ждал ответа, он продолжал свой монолог. Он слышал, что у нас туго с деньгами. Действительно ли его скромный взнос необходим, чтобы старт экспедиции мог состояться? Я кивнула. В надежде, что он от меня отстанет. Но старый Кремер уже подсчитал, что его взноса будет недостаточно. Он не хотел брать на себя более четверти бюджета экспедиции. Мы и сами должны будем чем-то пожертвовать. Например, наш каюр взял заём. Другие должны сделать то же самое. Экспедиция не может отправиться в путь без денег, а вдруг что-то пойдёт не так и придётся покрыть дополнительные расходы…

Мне даже стало не по себе от подобного унижения. Интересно, а что бы на это ответили Карстен и Мадс? Но Фредерик Кремер заготовил ещё немало других неприятных сюрпризов. Мы ведь действительно хорошо подготовились, так говорили люди, с которыми мы контактировали.

Экипировка у нас неплохая, и будет вполне уместно взять две упряжки собак. Маршрут выбран неудачно, так сказали в Норвежском полярном институте, без учёта фактора дрейфующих льдов. Но он, конечно, разделяет чувства, которые движут Карстеном, – экспедиция должна стартовать из Норвегии. Так что нам всё-таки придётся немного напрячься и признать, что старина Кремер не даст провести себя – ему плевать на эффектные фразы и обороты, и он требует дополнить контракт новым условием. Терье отправится к Северному полюсу. И он должен вернуться живым и невредимым домой, к своему старому отцу. Иначе мы будем обязаны вернуть все полученные от него деньги.

Я подписала контракт, даже не заглядывая. Какой смысл читать контракт, когда у меня нет никакого выбора – я должна принять все его условия. Старик удовлетворённо улыбался. Терье стоял как вкопанный, глаза его сияли.

Оказалось, отец, как только мы вошли к нему в кабинет, сделал ему внушение. Сказал: я надеюсь, у неё найдётся что надеть к обеду. Я не должна появляться в джинсах.

Спич Кремера-старшего на торжественном обеде был кратким и без всякого намёка на куртуазность. Он говорил о подлинных полярных традициях, которые сложились у народа, ощущающего своё родство с самым дальним Севером. Но, сказать откровенно, эти традиции уже утратили свою актуальность.

«Северное рыболовство и охота на тюленей и лис на Шпицбергене стали достоянием музеев», – сказал он. И он об этом сожалеет. А ведь только в этой области по-прежнему можно помериться силами с природой, поискать на земном шаре по-настоящему дикие и первобытные места, где мужчина остаётся мужчиной и где без женского общества в целом вполне можно обойтись.

Старый полярный шкипер выпрямился в полный рост и сорвал аплодисменты. После чего в большой тёмной столовой вновь воцарилась тишина. Он признался – он всегда считал, что его сын не интересуется Севером. Поэтому он продал шхуны, перестал охотиться на тюленей, передал свою экипировку и дневники Полярному музею. Заботу о предприятиях он поручил своему административному персоналу.

Все знали, что Терье – хороший лыжник, что он не слабак. Но он стал учителем, и к тому же учителем музыки. Но в один прекрасный день сын показал отцу статью об экспедиции на Северный полюс, в которой не хватает одного участника. А через несколько месяцев Терье поделился со старым Кремером, что его выбрали четвёртым участником.

Последовали аплодисменты, тосты за норвежские полярные традиции, за прошлое и за настоящее. Но Кремер-старший не ограничился речью. Он подготовил сюрприз, дар экспедиции – старомодный бумажный чек на два миллиона крон.

Когда я наконец осталась одна в просторной тёмной гостевой комнате на третьем этаже, я позвонила Карстену на мобильник. Он кричал мне в ухо, голос его дрожал от волнения. Он сидел и ждал моего звонка целую вечность. Два миллиона! Это неслыханно щедрый дар. Он в лучшем случае надеялся получить один миллион. Я вздохнула с облегчением, но радости не почувствовала. Скорее всего, я была озабочена: сможем ли мы выполнить условия этого нового контракта? К тому же я боялась. Из-за холодного удушающего страха меня бросало в пот от каждого шороха за дверью. Я спросила, какое обеспечение он предложил старому Кремеру. Карстен ответил: не думай об этом. Он взял ссуду под залог неких ценных предметов. Терье должен первым ступить на Северный полюс. Он должен будет официально подтвердить через GPS, что экспедиция достигла своей цели.