– Колдуют, – тихо сказала Аюна, оглядываясь. – Защити нас, Исварха!

Видно, и в самом деле жрицы Матери не были властны над небом – легкий ветерок, то и дело пролетавший над рекой, не только не усилился, но и вовсе утих. Лодка выплыла на стрежень, и ее повлекло ленивое течение. «Слава Солнцу, что это не Дана! Нас бы уже перевернуло», – подумала Янди, взбодрившись. Глядишь, еще немного усилий – и они доберутся до темного, поросшего ивняком дальнего берега…

– В воде кто-то есть! – раздался встревоженный возглас Даргаша.

В самом деле, только что совершенно спокойная гладь воды начала дрожать и волноваться. Казалось, прямо под поверхностью резвится целая стая рыб…

– Держитесь подальше от бортов! – крикнула Янди, вглядываясь в воду. Да, там что-то двигалось, причем со всех сторон. Сперва девушке почудилось, что к ним устремилось множество змей. Длинные мохнатые тела, извиваясь, всплывали и кольцами сворачивались на поверхности. Лодка вздрогнула и пошла значительно медленнее. Янди поддела веслом ближайшую «змею» и воскликнула: – Эге, да это же водоросли! Аюна, греби, а то увязнем…

– Не могу, – растерянно ответила царевна. – Что-то держит весло…

Словно в ответ на ее слова, весло выскочило у нее из рук и поплыло по воде, удаляясь от лодки. Янди выругалась. В следующий миг бурые косматые ленты обвились вокруг ее собственного весла, словно щупальца, и поползли по нему вверх, стараясь достать до запястья. В темноте блеснул клинок Даргаша, отрубленная водоросль мокрой ветошью плюхнулась за борт.

– Отдай, зараза! – взвизгнула Янди, пытаясь вытащить из воды весло.

Но не тут-то было – водоросли держали весло под водой мертвой хваткой. Янди, проклиная все на свете, нашарила на дне лодки Серп Луны и принялась рубить все, до чего могла достать. Лодка вдруг качнулась, раздался испуганный возглас Аюны. Янди едва успела обернуться, отсечь обвивавшееся вокруг руки царевны щупальце и удержать уже падающую госпожу. Серп Луны упал за борт, булькнул – только его и видели. Еле-еле удалось восстановить равновесие и не перевернуть лодку – но теперь и второе весло уплывало вдаль.

– Они тащат нас назад, – хрипло сообщил Даргаш.

Янди бросила на него взгляд и изумилась бледности обычно смуглого накха. Глаза его позеленели и блестели, как в лихорадке. «Не обернулся бы прямо сейчас», – подумала она.

– Очнись, не время! – резко крикнула она. – Ладно, пусть эти бабы подтянут нас поближе, а уж там…

Что-то свистнуло в воздухе, ударило в дерево. Плоскодонка качнулась: в борту дрожала, глубоко вонзившись, большая черная стрела.

– Только этого не хватало, – прошипела Янди.

Новый удар – в борт вонзилась еще одна стрела.

– Нет, Янди! – встрепенулась Аюна. – Это с другого берега бьют!

В самом деле, стрелы летели из густого ивняка на другой стороне реки, и к каждой была привязана веревка. Даргаш при виде их вскочил на ноги, едва не перевернув плоскодонку, и что-то закричал на своем языке. Нечто непонятное Аюне, зато вполне ясное ее телохранительнице.

«Братья, скорее!» – звал молодой накх.

Веревки натянулись, и лодка, накренившись, остановилась.

Жрицы на своем берегу не сразу заметили, что беглецы ускользают от них. Но после нескольких мгновений растерянности вода вскипела, и бурые косматые змеи опять устремились за лодкой…

– Держитесь! – крикнула Янди, хватаясь за борта.

Лодка вновь дернулась, заскрипела, затрещала…

«Боги, только бы она не развалилась пополам тут, посреди реки!» – молилась Янди, кромсая ножом все, что пыталось шевелиться в ее досягаемости.

Наконец, почти на середине протоки, хватка водорослей ослабла, и «змей» начало сносить по течению. Видимо, здесь их уже не держали корни или они хуже подчинялись воле служительниц Двуликой. Лодка, освободившись из живых пут, быстро устремилась к дальнему берегу. От очередного рывка она черпнула воду бортом, накренилась еще сильнее и начала быстро наполняться холодной водой.

Но это уже не имело значения. У самого берега беглецы выскочили из полузатопленной плоскодонки, оказавшись по пояс в воде. Их там уже ждали – подхватили, вытащили на песок. Черные одежды, длинные косы, смуглые лица…

Они были среди накхов.

Аюна стояла у окна и смотрела наружу, приоткрыв тяжелый деревянный ставень. Бойница была узкой и глубокой, и, хотя снаружи тянуло холодом, ветер почти не задувал внутрь. Мир погружался в синие сумерки, но еще можно было разглядеть заснеженную долину, по дну которой глухо грохотал неумолкающий поток. За рекой поднималась заросшая лесом гора, похожая на исполинского спящего медведя. А еще выше, словно грозящие небу клинки, белели ледяные вершины Накхарана. Самый высокий зубец скрывала от глаз сизая снеговая туча. И долина, и окружающие горы выглядели мрачными и безлюдными.

«Святое Солнце, какой же в этой башне холод! Могу поспорить, снаружи теплее, несмотря на снег!»

Царевна обхватила руками плечи. Плотный шерстяной платок, в который она куталась, почти не помогал от пронизывающих сквозняков. Сколько ни запирай ставни, от воздушных токов не было никакого спасения.

«Кажется, будто каменные стены и своды высасывают тепло… Скорее бы уже приехал Ширам и забрал меня! Янди говорила, его замок куда больше этого. Хотя… прогреть большой зал еще тяжелее, чем каморку, которую здесь по ошибке зовут гостевыми покоями…»

А ведь сперва Аюне даже понравилось в Накхаране. Захватившие их накхи с черно-рыжими лентами в косах быстро поняли, с кем имеют дело. Один краткий разговор главаря с Даргашем – и царевну окружили молчаливой заботой. Аюне вспомнилось недолгое путешествие от Рассветных Вод через степи и предгорья. Стремительная скачка в скошенных полях кружила голову царевны, уже забывшей, какое это удовольствие – нестись во весь опор, ни о чем не думая. Даже неотвязные мысли об Аоранге на какое-то время были оставлены: она радостно смеялась навстречу бьющему в лицо ветру, подгоняя быстроногого буланого конька.

Путь до крепости занял два дня. Первую ночь они провели в маленькой хлапской деревеньке среди полей. Накхи разошлись на ночлег по разным избам так уверенно, будто делали это не в первый раз. Принимали здесь гостей с чрезмерным, по мнению царевны, подобострастием. «Эти земледельцы гнут спину перед накхами так, будто всякий миг боятся потерять голову, – недовольно заметила царевна, устраиваясь на ночлег в доме деревенского старосты. – А ведь все они, и хлапы, и накхи, – равно подданные Солнечного Престола. Тут, похоже, об этом забыли».

«Более того, солнцеликая, тут об этом и не слыхали, – насмешливо ответила Янди. – Аратта далеко, а вот Накхаран уже совсем близко…»

За ужином Аюна заметила, что Янди внимательно слушает разговоры накхов, но к ней и Даргашу обращается лишь на языке Аратты, а еще больше помалкивает. Ночью царевну вновь одолела грусть. Она долго не могла заснуть, ворочаясь на единственной в доме кровати. В памяти всплывали все новые воспоминания об Аоранге, и каждый раз боль потери снова жалила ее, вызывая горькие слезы.