Теперь я свободна… пусть далее это произошло насильственно. Что изменится, если я останусь на этом побережье навсегда? Джелка меня не ждет. Может, он даже не обрадуется, увидев меня: подумаешь, какая-то девчонка, которая пыталась обратить на себя внимание, таскаясь за ним в Академии.

Вот Уллис будет счастлива встретиться со мной, это точно — мы жили в одной комнате и неплохо ладили. Тем не менее я помнила, как однажды вечером она жаловалась после нескольких часов занятий: «Кому нужна зоология, Фестина? Каталогизировать животных так же бессмысленно, как собирать коллекции. Меня интересует лишь одна система классификации: то, что может убить, и то, что не может убить». Даже если Уллис встретит меня с распростертыми объятиями, у нее наверняка мелькнет мысль: «Зоолог… Ну почему не человек, обладающий полезными навыками?»

Зачем навязываться им? Может, лучше просто лежать на солнце. Со мной Весло, я могу давать ей уроки английского…

«И что потом, Фестина? Помогать Веслу очищать от деревьев поля, чтобы доказать, что вы обе „цивилизованные“? Просто от скуки развлекаться с ней в постели? Терпеть такое времяпрепровождение, пока сможешь, а потом лечь рядом с ее предками? Это будет просто еще один и отнюдь не самый лучший способ умереть: иссохнуть под воздействием радиации, которая кормит стеклянных людей».

— Я разведчик, — вслух сказала я. Это не прозвучало напыщенно — просто слова, сказанные под ропот набегающих на берег волн и шелест ветвей под ветром. Я дотронулась до своей щеки и повторила: — Я — разведчик.

Рассматривать это как долг было глупо; но вот как открытую возможность…

Какая-то не лишенная сентиментальности потребность подталкивала меня обратиться с речью к Яруну — чтобы извиниться или пообещать. Однако все, что приходило на ум, казалось слишком банальным, чтобы стоило произносить это вслух.

Солнце продолжало приятно нагревать кожу. Я проводила взглядом чайку, взлетевшую с вершины утеса и воспарившую в безоблачное небо.

Десять минут спустя к берегу причалило судно Весла. Она вышла оттуда и с отрепетированной небрежностью качнула серебристым топором, висящим на плече. Он выглядел очень тяжелым, но не металлическим — то ли пластик, то ли керамика. Из чего бы он ни был сделан, я готова была поспорить на свои любимые яйца, что его лезвие достаточно остро, чтобы его можно было использовать для бритья; культура, способная сделать женщину стеклянной, несомненно, в состоянии создать нечто, имеющее острый как бритва край.

— Во время нашего путешествия, — заявила Весло, — мы время от времени будем очищать местность от деревьев. Тогда мы сможем сообщить разведчикам, что путешествовали как цивилизованные люди.

— Позволь мне высказать одно предположение, — сказала я. — Обучая тебя нашему языку, Джелка не объяснил значения слова «экология».

Прежде чем я прочла Веслу лекцию о бережном отношении к окружающей среде, мягко защебетал пищевой синтезатор. Я взглянула на часы: прошло восемнадцать минут с тех пор, как я нажала кнопку ВКЛ. Может, Джелка и слабоват по части объяснений, но что касается превосходно действующих приспособлений, тут ему нет равных!

Выдвинув ящик в нижней части синтезатора, я обнаружила там около тридцати желеобразных шариков, каждый размером с мой большой палец: светло-розовых, зеленоватых, тускло-коричневых и практически бесцветных. Я взяла розовый шарик и понюхала его, запах был как у дешевого леденца.

— Что это, Фестина? — спросила Весло.

— Еда.

Она скептически сморщила нос:

— Еда разведчиков?

— И еда Весла.

На протяжении трех дней, пока я была не в себе, Весло приносила нам обеим еду, приготовленную большим синтезатором, и теперь я знала, что она обычно ест. Большинство блюд очень походили на земные — лапша, вафли, супы — однако все они были прозрачны, как стекло. Желеобразные изделия синтезатора Джелки выглядели полупрозрачными и сильно отличались от того, чем питалась Весло.

— Попробуй вот тот бесцветный, — посоветовала я. — Спорю, у него хороший вкус.

— Положить это в рот? Нет, нет, — возразила она. — Он какой-то зеленоватый. Он грязный!

— Это особая еда, она не может быть грязной, — я взяла бесцветный шарик. — Видишь? По-моему, очень мило выглядит.

— Теперь ты прикоснулась к нему.

— Руки у меня чистые… и кожа не облезает, знаешь ли. Иначе ты уже бы испачкалась. — Мой ответ, однако, явно не убедил ее. — Весло, если тебе не нравится еда из синтезатора, что ты будешь есть? Хочешь, чтобы я убивала для тебя животных? Или рвала растения, которые считаю съедобными? Может, ты предпочитаешь есть сырую рыбу? Или ягоды малины?

Она в ужасе широко распахнула глаза:

— Я попробую машинную еду.

Весло быстро выхватила у меня прозрачный желеобразный шарик. С видом человека, глотающего лекарство и полного решимости покончить с этим как можно быстрее, стеклянная женщина сунула шарик в рот и проглотила, не разжевывая. Наверняка хотела, чтобы он проскочил в желудок, прежде чем она ощутит его вкус и подавится.

Повисло молчание.

— Ну и как? — спросила я.

— Не знаю. Посмотрим, не заболею ли я.

«Хорошее начало», — сказала я себе. Если я могу есть ее еду, она, скорее всего, в состоянии есть мою; однако не будем торопиться. Тем временем, пока солнце ярко светит, организм Весла будет осуществлять процесс фотосинтеза — как это делают ее предки.

— Ну, а теперь в путь.

Наш подъем по крутому берегу лишний раз доказал, насколько сильна Весло: с пристегнутым на спине синтезатором она шла с таким видом, будто его не было вовсе. Я беспокоилась, что ремни могут натереть ей голые плечи; однако время шло, а стеклянная женщина не жаловалась, и я сделала вывод, что кожа у нее такая же прочная, как стекло.

Дальше наш путь на юг лежал по заросшему деревьями ущелью. Я решила сделать небольшой крюк, чтобы обойти дупло, где покоился труп Яруна; мы пошли вдоль быстрого ручья, который, согласно показаниям моего компаса, тек на юго-восток. Идти оказалось нелегко — по берегу рос густой подлесок — но я продолжала двигаться в этом направлении минут десять, пока место захоронения моего напарника не осталось позади, и лишь потом снова повернула на юг. Мы выбрались из ущелья и зашагали по более ровной лесистой местности.

Еще много времени спустя я машинально обходила любое дупло, попадавшееся нам на пути. ПОХОД (Часть 1)

Вот что мне запомнилось из этого первого дня.

Мирное спокойствие леса — и внезапно нахлынувшее ощущение, что нужно разрушить эту тишину, болтая всякую ерунду, чтобы заглушить гложущее меня чувство вины.