Рядом щелкнула тетива, следом выпустил свою стрелу Велемир — всадник мешком свалился с раненого коня, который безумным отчаянным рывком ушел за деревья.

Андрей облегченно выдохнул — никому из погони уйти живым не удалось. Радость имелась, но вот ликование в душе отсутствовало — то был не бой, а бойня.

Все кончено за какую-то минуту — стрельба в упор по беспечному противнику не потребовала много времени. Жалко только, что «языка» не взяли — Никитин решил не рисковать, ведь у противника тоже могли иметься луки или арбалеты.

Мысль об оружии пришла в его голову кстати — требовалось собрать трофеи. Андрей перезарядил арбалет и осторожно вышел из-за валуна — мало ли что, может, один из сраженных преследователей в «жмурика» только играет, а на самом деле только и ждет, чтоб к нему поближе подошли.

Впрочем, орденец с Велемиром шли между убитых так же сторожко — тут ученого учить не нужно, воины прекрасно понимали, что такое военная хитрость, и нарываться не желали. А потому добивали любого, кто вызывал у них подозрение.

Они внимательно осмотрели сраженных противников — девять из них были застрелены сразу на месте, а десятый хрипло стонал, находясь в бессознательном состоянии, изо рта шла кровь. Юноша задумчиво посмотрел на смертельно раненого воина — одна стрела пробила тому горло, а вторая насквозь проткнула легкое:

— Говорить он вряд ли сможет, а потому…

Андрей огорченно махнул рукой, поняв некоторое затруднение парня. Только кивнул головой, молчаливо соглашаясь с невысказанным предложением юноши.

Велемир ухмыльнулся и, вытянув из ножен кинжал, хладнокровно добил противника.

— Те тоже убиты. — Подошедший к ним Арни небрежно бросил на землю два меча в потертых ножнах.

— Остальное забирать не стал, то не воины, а так, сплошное недоразумение, вчерашние холопы. Кожаный доспех, мечишки плохенькие, кузнецом за день деланные. Сапоги худые, горсть меди на грош. Потому и в бой не полезли, а бежать вздумали.

Таких воев Андрей насчитал еще шестерых, зато четверо других были экипированы не в пример лучше.

Трое оказались конными стрелками — наемниками пана Сартского. И экипированы поприличнее — кольчужные «штаны» с «рубашкой», последняя с капюшоном.

Поверху, прикрывая грудь, шла железная пластина, служащая дополнительной защитой. Довершал облачение железный шлем, отдаленно похожий на маленькую кастрюльку с кольчужной бармицей, оставляющий лицо открытым. И вооружены солидно — арбалеты с полусотней болтов, кривые мечи-сакрамаксы, кинжалы, у одного еще палица.

Все они были убиты в спину в числе первых, двое болтами, один стрелой. А потому вышло очень удачно, использовать свои арбалеты враги просто не успели.

Четвертого «окольчуженного» Велемир опознал сразу — погибший был младшим оруженосцем самого пана Сартского. Андрей незаметно вздохнул с нескрываемым облегчением — в глубине души он опасался, что под «раздачу» попали случайные воины.

«Мало ли какие ошибки бывают, может, погнались за другими, а попали на нас. Такое на войне сплошь и рядом бывает».

И чуть не засмеялся над собственными страхами — только на них с Арни были надеты красные орденские плащи, не узнать которые любой шляхтич просто не мог, даже находясь в глубоком запое.

— Я не хотел ему доспех попортить, уж больно хороший!

Арни застрелил оруженосца мастерски — стрела попала тому точно в глаз. Снаряжен тот был как давешний кастелян — кольчуга с кирасой. Но даже такой вот, не совсем полный рыцарский доспех, без наколенников, набедренников и наручников, являлся очень надежной защитой.

И здесь его носили не только оруженосцы, но и большинство рыцарей. Не у всех же кошели были серебром набиты, вот и экономили… На собственной крови и жизни…

— Застрелил, тогда и забирай, — согласился с ним Никитин. Лицо Арни моментально вспыхнуло от радости.

Вдвоем с Велемиром они быстро разоблачили убитого, показав немалую сноровку, видимо, опыт в этом деле был изрядным, особенно у орденца.

Лошадей поймали только семерых, остальные, несмотря на все их усилия, ускакали. И теперь орденцам можно было уже никуда не торопиться и потихоньку вьючить на оставшихся трофейных коней захваченное у врага оружие и доспехи.

Андрей не пожелал оставлять ничего, надеясь, что найдется, где все это добро применить. Военная добыча была богатой. Кроме арбалетов у убитых воинов были мечи, секира, кистени и кинжалы, кольчуги, а также различная снедь и плотно набитые медью кошельки.

Вскоре Досталек с Чеславом с невыразимым восхищением смотрели на прибыток. Однако Никитин все эти щенячьи восторги быстро унял и приказал парням с Велемиром побыстрее экипироваться в трофеи, позаимствованные у стрелков. Кольчуга ведь намного лучше кожи с нашитыми поверху железными пластинами.

«Ну что ж, удачный вечерок, погоню с „хвоста“ скинули, арбалетами и оружием разжились, теперь можно, как в старину на Кавказе джигиты местные делали — в горы уходить!»

— Не могу я сейчас надеть орденский плащ, — жалобный шепот Велемира ворвался в сон, и Андрей открыл глаза.

Было темно, а значит, до рассвета еще далеко. Отблески пламени освещали озабоченные лица Досталека и сына, что разговаривали между собой.

И время от времени парни перемешивали шкварчащую перловую кашу, что поспевала на завтрак. «Шрапнель» требует долгого приготовления, и чем больше в котле томится, тем лучше становится.

«Ну а если поторопиться, то заполучишь то, что в армии „резиной“ метко именуют».

— Я присягал барону Бужовскому, а от присяги меня только он может освободить. Я бы с большой радостью пошел служить в орден, но две присяги давать нельзя…

— Извини меня, Велемир, ты тут не прав. Я слышал, что любой священник запросто может освободить от принятой присяги свободного простолюдина или шляхтича, если тот пожелал вступить в орден Святого Креста и не имел долгов перед своим паном. На то была даже папская булла! Ты должен пану Бужовскому оружие, деньги, коня или ценности или выполняешь сейчас какое-нибудь его явное или тайное поручение?

— Я ничего ему сейчас не должен, — конь, оружие и доспех являются моими собственными. Жалованье я не получал еще, а срок службы в пограничье для меня уже закончился. Сам я, хоть и незаконнорожденный сын, но все же законного шляхетского достоинства, а не простолюдин и не принадлежу к податным сословиям.

В голосе Велемира просквозила затаенная глухая боль, парень за эти часы сильно изменился. Андрей напрягся, переборов накатывающий на него сон. Но тут заговорил Досталек, словно почувствовавший то, что терзает душу его напарника:

— Твой отец пока не признал тебя сыном? Да? Поэтому ты терзаешься? А ты не думал, что сейчас это невозможно. Он должен сделать это в присутствии трех шляхтичей и священника. А как отнесется к такому шагу церковь? Может, такое для командоров ордена запрещено настрого? Или на него целибат возложили?