Тарент бросил бóльшую часть багажа прямо на входе, быстро разделся и с наслаждением встал под горячий душ.

А потом отправился в постель.

Утром его разбудило неприятное чувство, будто он не один. Он ощущал чье-то присутствие в комнате, движение воздуха, еле заметное изменение в освещении, тихий звук шагов. Приоткрыл один глаз, в него ударил яркий свет из незанавешенного окна, и Тибор зажмурился.

Он лежал неподвижно, быстро просыпаясь, но пока не поворачивался и не садился, понимая, что в комнате кто-то есть. Очевидно, появилась какая-то новая проблема, с которой придется разбираться. Многие события предыдущего дня все еще были свежи в памяти, сон не принес облегчения. Тарент вообразил, что к нему без разрешения вторгся какой-то чиновник, который заправляет этим местом, кто-то, кому предназначалась эта комната, и сейчас прикажет освободить номер.

Затем раздался женский голос:

– Я могу приготовить вам кофе, если хотите.

Тарент перевернулся и приподнялся на локтях. Это была та самая женщина из G27. Она стояла недалеко от кровати рядом с кухонной нишей. Дверца шкафчика с посудой была приоткрыта. Женщина приняла нейтральную и даже дружелюбную позу, а предложение кофе служило пробным шаром, своеобразной подготовкой к переговорам.

– Как вы вошли?

– Обычным путем. Я тоже выпью кофе, если вы будете.

– Черный, пожалуйста. Без сахара.

Она сняла с полки кофемашину.

– Как же вы проникли в мою комнату? – снова поинтересовался Тарент.

– Так же, как и вы открыли мою дверь. – Она подняла руку и продемонстрировала ладонь.

– А как узнали, в какой я комнате?

– У вас с собой источник сигнала.

– Моя камера?

– Может, и камера.

– Не возражаете, если я вылезу из кровати? Мне нужно в уборную.

– Да на здоровье, – ответила женщина, не поворачиваясь.

Тарент, не видя другой альтернативы, выкатился голышом из постели, через мгновение обрел равновесие и перевел дух, а потом поковылял в ванную. Грудная клетка по-прежнему болела. Через пару минут он появился оттуда, обернув полотенце вокруг бедер. Женщина сидела в одном из кресел, но отвернулась, пока он натягивал одежду.

– Вам, наверное, захочется прочесть вот это, – сказала женщина.

Она протянула ему идентификационную карточку, зажав ее между пальцами. Его руку обжигала чашка с кофе, когда Тарент подошел к считывающему устройству, вмонтированному рядом с дверью, и загрузил информацию о посетительнице. Она сидела молча, пока Тибор читал данные на экране, наблюдала за ним, потягивая кофе. Он распечатал то, что нашел.

Женщину звали Мэри-Луиза Педжман, она родилась в англо-иранской семье, родители уже умерли. Отец был правительственным ученым в Тегеране, а мать преподавала там же в английской школе. Их смерть наступила якобы от естественных причин, однако им не исполнилось и пятидесяти на момент кончины. Тегеран усиленно обстреливали антиреспубликанские силы, когда шла смена режима, – судя по датам, они оказались в эпицентре событий. После гибели родителей девушку эвакуировали в ИРВБ, где после окончания школы она сменила имя на Луизу Паладин. Некоторые друзья и коллеги звали ее Лу. Ей исполнилось тридцать девять. Она жила в Лондоне со своим партнером, однако в справке вся информация о нем была зачеркнута и не отпечатывалась на бумаге. Обычно так делали, если данные считались неточными или устаревшими.

В графе «профессия» значилось: «внештатный заместитель преподавателя, английский, рисование, дизайн и фарси, учащимся в возрасте от одиннадцати до восемнадцати лет». Последние несколько месяцев она работала на полную ставку и была прикомандирована к УЗД.

Таренту в прошлом доводилось читать много распечаток, как и большинство людей, он тут же попытался рассмотреть что-то за бюрократическими комментариями и интерпретациями. В случае с Лу Паладин таких примечаний было не много, хотя ее перевод в УЗД описывался как «временный». Помимо всего этого, в отчете перечислялись фактические детали, которые не представляли особого интереса для Тарента: ее место рождения, образование, допуск, адрес и так далее.

Рабочий протокол сенсоров и идентификационных карт подразумевал, что пользователи получали доступ к данным равноценной значимости, значит, информация шла только на низшем уровне допуска. Лу Паладин узнала о Тиборе столько же, сколько и он о ней, ну, или мог бы, если бы проявил интерес и дочитал сведения до конца.

Он вернул ей идентификационную карточку.

– Вы всегда делитесь такой информацией с незнакомцами?

– Нет. Но поскольку вы сунули ладонь в мою дверь, то я считала, что у них есть на вас. Справедливо позволить и вам прочесть данные на меня.

– Полагаю, да. Здесь так принято?

– Не думаю.

– Так вы учительница. Значит, на этой базе есть дети?

– Сейчас нет. Я жду перевода в другое место, но мой куратор не знает точно, куда мне ехать. В Лондон въезд сейчас запрещен, АМП только разворачивают, поэтому пока что школ нет.

– Почему не Лондон?

– Зависит от того, хочу ли я продолжить работать на министерство. Если да, то придется подождать, пока откроются школы, то есть оставаться тут. Если я подам заявление об отставке, то могу вернуться в Лондон в любой момент. Но вы же знаете, что там случилось.

– Да, но узнал об этом только вчера. Я находился за границей и был оторван от происходящего. А где вы живете в Лондоне?

– Была квартирка в Ноттинг-Хилле.

– Этот район подвергся…

– …атаке 10 мая. Да. Мне еще нужно придумать, как вернуться в Лондон, и не уверена, что знаю способ.

– Все настолько плохо? – спросил Тарент.

– Личные поездки теперь почти невозможны из-за ограничений. Атаки повстанцев прокатились по всей стране, рискованно куда-то ехать, пусть даже дороги открыты. Поезда до недавнего времени ходили, если, конечно, сможете примириться с мерами безопасности, но последний шторм сильно повредил мосты и набережные. Полагаю, вы и сами не рады вернуться, откуда вы там вернулись.

– Я был в Турции.

– Ах да. Я же читала. В Анатолии. И я знаю, что ваша супруга погибла. Мне жаль.

Она отвела глаза. Снова подул сильный ветер, косой дождь стучал в стекло. Из окна потянуло холодом.

– Зачем вы пришли ко мне? – спросил Тарент.

– Ну, я решила, что стоит извиниться за вчерашний вечер. Я не могла пустить вас в номер, но, наверное, стоило отказать как-то поделикатнее.

– Все в итоге закончилось хорошо, – заметил Тарент, обводя взглядом комнату. – Думаю, я бы сделал то же самое на вашем месте. Я теперь даже и не знаю, зачем я здесь. Предполагалось, что меня будут допрашивать о том, что случилось в Анатолии, но, по-видимому, допрос отменило местное руководство. Как и вам, мне предстоит решить, что делать дальше.