Играет свою роль и то, что от жены хотелось бы несколько большего, чем просто постель. Ладно, та же Абигейл. Я навещал ее в короткий промежуток времени, пока был на берегу, и не успевал уставать. К тому же, Абигейл нравилась мне своей рациональностью и здравым смыслом. Но жить с ней день за днем, всю оставшуюся жизнь? Не уверен, что потянул бы. С Эстель в этом плане было намного интереснее. Нам всегда было, о чем поговорить. Словом, поставил я своим вербовщикам задачу — найти мне даму, получившую приличное воспитание. Лучше всего белую, но можно и полукровку. Среди них такие красотки встречаются… ух!

* * *

И почему, как только моя жизнь налаживается, Фортуна вновь крутит свое колесо? Правда, в этот раз поворот вышел настолько крутой, что я даже растерялся. Ну о чем я мог подумать, когда мне передали письмо от дона Мартинеса, который желал со мной встретиться? Отпустил я его без выкупа, как и его спутников, и что? Я больше на репутацию работал и неприятности хотел д'Ожерону доставить. Слил информацию, кто являлся главным организатором похода на Маракайбо.

Но теперь, когда д'Ожерон мертв, это не играет никакой роли. И я вообще не понимаю, зачем испанцу потребовалось со мной встречаться. Да еще и намекать, что у него есть ко мне разговор, который изменит мою жизнь. Не хочу я ничего менять, я и так на вершине. У нас с Бульоном под началом семь кораблей, да еще и прибыльное дело на Пти-Гоаве. Игорный бизнес приносит не меньше денег, чем торговля и контрабанда.

Если бы я хотя бы мог предположить, чем закончится эта встреча, я бы остался сидеть на Пти-Гоаве. Но любопытство буквально сжирало. Продолжить знакомство со столь влиятельным испанцем может оказаться не лишним. Никогда не знаешь, кто пригодится по жизни. Да и вообще. Не пора ли нам с Бульоном выходить на новый уровень? Нам постепенно становится тесно в рамках нашего бизнеса. Хотелось бы еще что-нибудь попробовать.

Встреча была назначена на Малом Каймане. И к тому моменту, как я туда прибыл, дон Мартинес меня уже ждал. И пригласил на борт своего корабля. Ну, если бы меня хотели убить, вряд ли стали бы делать это столь экзотическим образом. Есть способы попроще. И еще более сомнительно, что такой высокопоставленный тип, как дон Мартинес, будет пускаться в мелкие авантюры. В конце концов, кто я такой? Всего лишь удачливый пират, который отошел от дел и больше не представляет для Испании никакой угрозы.

— Я рад видеть вас на борту своего корабля, — поприветствовал меня дон Мартинес, буквально впиваясь в меня испытующим взглядом. Да уж… этот человек с жесткой складкой губ, военной выправкой и холодным взглядом ощущался опасным противником.

— Я тоже рад видеть вас в добром здравии, — вежливо ответил я. Чего он меня так разглядывает? Ромашки на мне не растут.

Мы расположились за пышно сервированным столом, и потекла положенная по этикету светская беседа о погоде и природе. Только минут через пятнадцать дон Мартинес задал, наконец, первый интересующий его вопрос.

— Скажите, верны ли мои сведения, что де Боленс — это не настоящая ваша фамилия?

— Это действительно так. Мою настоящую фамилию оказалось трудно выговорить, и я позволил де Бульвилю переиначить мое имя так, как ему удобно будет произносить.

— А вы не могли бы сказать свое настоящее имя?

— Князь Сергей Оболенский, из Тартарии.

— Так далеко наш покойный король не путешествовал. Но возможно, ваши родители посещали Европу? — продолжал допрос настырный дон Мартинес.

— Если это и так, то мне об этом неизвестно. Я слишком рано лишился родителей, — открестился я. — Но к чему все эти вопросы?

— Пойдемте со мной, — поднялся из-за стола дон Мартинес. — Я специально пригласил вас на свой корабль, чтобы кое-что показать. Вот смотрите.

И что? Мы остановились перед портретом какого-то незнакомого мужика. Поняв, что от меня ждут какой-то реакции, я рассмотрел его подробнее. Рыжеватый, долговязый, с небольшими усиками, кончики которых торчали вверх, длинным носом и маленькими глазками. И что я должен тут увидеть? Похож на богатого англичанина. Или голландца. Хотя что тогда его портрет делает на испанском корабле? Да еще и на парадном месте?

— Простите, дон Мартинес. Очевидно, я слеп, но я не понимаю, что вы хотите мне сказать, показывая этот портрет, — признал я.

— Да вы же полная его копия!

— Я?!

В каком, блин, месте? Собственное отражение я видел сегодня утром. И из зеркала на меня смотрел широкоплечий синеглазый брюнет, причем довольно симпатичный. Ничего общего с этим постным тараканом. И кто это такой вообще?!

— Наш покойный король Филипп IV питал к женщинам слабость. У него много внебрачных детей. Но если им нужно как-то доказывать свое происхождение, то вам — нет. Оно написано у вас на лице. Увидев вас, никто не усомнится в том, что вы Габсбург.

— Я усомнюсь, — отрезал я, тихо охре… офи… удивившись, что меня посчитали незаконным сыном испанского короля.

Нет, дон Мартинес что, серьезно это говорит?! Бастард короля?! Я?! Да ладно вам… Однако дон Мартинес на шутника никак не был похож. На афериста тоже. Вот на прожженного политика — это да, это без вопросов. Но в какую игру он меня втягивает?

— Вы серьезно? — переспросил я, не веря своим ушам. Если честно, то я даже не понимал, как на такое заявление нужно реагировать. — Вы считаете, что я — сын Филиппа IV?

— У меня нет в этом никаких сомнений. Поэтому я и веду с вами этот разговор. Вы нужны Испании! — пафосно провозгласил дон Мартинес, по-отечески сжав мое плечо. — Но давайте вернемся за стол. И я поведаю вам нынешнюю политическую обстановку. Тогда вы поймете, что должны вмешаться. Что ваша кровь призывает вас!

Бокал вина оказался как никогда кстати. Такое предположение следовало запить. Я невольно потянулся к носу, чтобы проверить, не появилась ли там бородавка, ибо искренне чувствовал себя Гришкой Отрепьевым, которого вербуют поляки. Интересно, с чего дон Мартинес решил, что я бастард испанского короля Филиппа IV? Он издевается, или действительно в это верит? Или там такая авантюра, для которой срочно нужен самозванец?

Дон Мартинес обрисовал политическую обстановку в Испании так, что прямо хотелось бежать и строить там баррикады. Хотя по здравому размышлению ничего сверхужасного там не творилось. На начало нынешнего 1669 года королем там числился малолетний (всего 7 лет) Карлос II, а правила за него властная мамаша Марианна Австрийская. Причем, судя по ее поведению в отношении собственного сына, власть она не собиралась отдавать никогда.

Мало того, что Карлос II изначально родился больным, так его еще и добивали, постоянно проводя «экзорцизмы» (даже знать не хочу, как это выглядело). Обращались с ним, как с младенцем, и абсолютно ничему не обучали. От такого и совершенно нормальный ребенок в идиота может превратиться. И разумеется, дон Мартинес возмущался данным положением вещей, и хотел все изменить. Во благо короля и короны, разумеется.