Прислушиваясь, Дана выскользнула из постели и на цыпочках подошла к столу. Потом кончиком пальца тронула мышь, чтобы выключить заставку. На экране появился текст.

Еще раз оглянувшись на дверь, она пролистала пару страниц назад и стала читать.

Дана наткнулась на середину какого то описания, но действие мгновенно захватило ее. Джордан умел создать атмосферу, буквально окружить ею читателей.

Пугающий мрак и холод. Кто то притаился в засаде. С первой же страницы она углубилась в мысли и чувства главного героя, ощущая его тревогу и глубоко спрятанный страх. Кто то охотился за ним и уже причинил боль.

Дочитав до конца, Дана чертыхнулась.

— И что дальше?..

— Это был самый лучший вопрос, который можно услышать от голой женщины, — ответил ей автор.

Дана вскочила. Она проклинала себя и была готова провалиться сквозь землю. А еще она покраснела, что еще хуже. Лицом дело не ограничилось — жар распространялся по всему телу. Джордан стоял в дверях: джинсы еле держатся, волосы спутаны, в руках пакет чипсов, банка кока колы и яблоко.

— Я просто… — Дана сразу поняла, что никаких оправданий у нее нет, и предпочла неприятную правду: — Меня разобрало любопытство. Признаю, это неприлично.

— Не страшно.

— Нет, правда, я не должна была совать нос в твою работу. Но текст был на виду… Ты сам виноват, что не закрыл файл!

— В таком случае ты виновата, что прервала меня, а потом отвлекла сексом.

— Я вообще не знала, что ты работаешь! И уж точно не использовала секс для того, чтобы по… — Дана замолчала на полуслове и вздохнула. Джордан ухмылялся, и она не могла его винить. — Давай чипсы!

Хоук подошел к кровати и сел, облокотившись на подушку.

— Подойди и возьми сама. — Он опустил руку в пакет, достал горсть чипсов и стал жевать.

— Виновата твоя дурацкая заставка! У меня от нее заболели глаза! — Дана непринужденно — так ей казалось — села на кровать и выхватила пакет из руки Джордана.

— Ненавижу эту штуковину. — Он откусил от яблока и протянул Дане колу. — Значит, хочешь знать, что будет дальше?

— Хочу.

Она открыла банку и сделала большой глоток. Съела несколько чипсов, обменяла пакет на яблоко, потом снова взяла чипсы. Все это время Дана думала, что Джордан ничего ей не расскажет.

— Ну и кто он? Кто его преследует? Как он туда попал?

Джордан взял колу. Что может быть приятнее, когда человек, разделяющий твою страсть к книгам, интересуется написанным тобой?

А тот факт, что партнер по литературной дискуссии — очень сексуальная и абсолютно голая женщина, многократно усиливает удовольствие.

— Долгая история. Скажем, так. Это человек, который наделал ошибок, а теперь ищет способ их исправить. В процессе обнаруживает, что ответов не существует, а искупление — настоящее искупление — будет стоить очень дорого. Но любовь, истинная любовь, стоит того.

— Что он натворил?

— Предал женщину, убил мужчину. — Джордан кинул в рот еще несколько чипсов, прислушиваясь к шуму дождя — за окном и в воображаемом лесу. — Полагал, что у него есть серьезные основания и для того, и для другого. Возможно. Вопрос в том, насколько серьезные.

— Ты пишешь, тебе и разбираться.

— Нет, разбираться должен он. Это часть искупления. Ему не дают покоя сомнения. И преследователю тоже.

— А кто его преследует?

Джордан усмехнулся:

— Прочитай книгу.

Дана снова вонзила зубы в яблоко.

— Прибегаешь к рекламным трюкам?

— Я должен зарабатывать на жизнь. Даже банальными сюжетами и ходульными персонажами. Одна из твоих красочных характеристик моей работы.

Дана предпочла не развивать эту тему.

— Я библиотекарь. Бывший библиотекарь, — поправила себя она. — И собираюсь открыть книжный магазин. Я люблю все книги.

— Но одни больше, а другие меньше.

— Это скорее вопрос личных предпочтений, чем профессиональная оценка, — Дана попыталась выбраться из ловушки, в которую сама себя загнала. — Коммерческий успех свидетельствует о том, что ты пишешь книги, которые нравятся массовому читателю.

Джордан покачал головой. Ему вдруг захотелось курить.

— Никто так не умеет унизить, похвалив, как ты.

— Я не это имела в виду.

Дана поняла, что вырыла себе яму. Но нельзя же признаться, что она его поклонница, тем более сидя голой в кровати и жуя чипсы. Неловко стало бы обоим.

А искренняя похвала прозвучала бы как лесть.

— Ты делаешь то, что всегда хотел делать, Джордан, причем успешно. Ты можешь собой гордиться.

— Кто бы спорил! — Он допил колу и отставил банку, а потом сомкнул пальцы на лодыжке Даны. — Все еще голодная?

Довольная, что он сменил тему, Дана закрыла пакет с чипсами и бросила на пол рядом с кроватью.

— Естественно, — прошептала она и упала в объятия Джордана.

Ему не следовало так сильно переживать и раздражаться. Он и не предполагал, что всем нравятся его книги, и давно научился не обижаться на разгромные рецензии или нелестные отзывы читателей.

Он не относится к тем чувствительным, темпераментным художественным натурам, которые впадают в истерику из за малейшей критики, но пренебрежение Даны нанесло серьезный удар по его самолюбию.

А теперь стало еще хуже, размышлял Джордан, мрачно глядя в окно. И чего это она так добра к нему? Было бы легче вынести язвительные комментарии относительно его таланта, высокомерные замечания по поводу жанра, в котором он работает, чем это ласковое, снисходительное похлопывание по плечу.

Он сочинял триллеры, зачастую выходя за рамки жанра в пользу психологии, а Дана считала его книги банальным ремеслом, направленным на удовлетворение самых непритязательных вкусов.

Джордан мог бы смириться, будь Дана действительно утонченной интеллектуалкой, но это не так. Она просто любит книги. Ее квартира забита ими, причем на полках достаточно много книг легкого жанра.

И ни одной книги Джордана Хоука.

Конечно, это серьезный удар по его самолюбию.

Вернувшись в спальню и увидев, что Дана склонилась над его ноутбуком, Джордан испытал удовлетворение — ему показалось, что она живо интересуется сочиненной им историей, но ее всего лишь разобрало любопытство, как она выразилась.

Лучше отбросить эти мысли. Надежно запереть, пока они не проникли слишком глубоко и не пустили корни.

Слава богу, они с Даной снова стали любовниками. И хочется надеяться, скоро снова станут друзьями. Он не желает терять Дану — любимую женщину и отличного товарища — из за того, что не может пережить ее равнодушие или неодобрение.