— В смысле? — не поняла, о чем речь, Вика.

— Я собираюсь заняться коллекционированием картин.

— Говоря доступным языком, ты собираешься вкладываться в искусство? — уточнила Вика.

— Можно сказать и так.

— И с чего планируешь начать? — В глазах Вики появился неподдельный интерес.

— Ты видела у меня дома полотна Шишкина и Айвазовского?

— Насколько мне известно, это…

— Да, они из хранилища, — подтвердила Лада. — И надо быть полной дурой, чтобы не воспользоваться сразу двумя факторами.

— Какими? — одними губами спросила Вика.

— Пока у нас есть возможность брать самолет у Эдика, и пока эти шедевры у нас…

— Но… — Вика растерянно захлопала глазами. — А если вдруг…

— Не будет никакого «вдруг», — перейдя на заговорщицкий шепот, быстро заговорила Лада. — Нужно просто сделать очень хорошие копии!

— Да ты, подруга, совсем страх потеряла! — с восхищением проговорила Вика.

— Из этой страны надо брать все! — Глаза Лады заблестели нехорошими огоньками. — Когда еще такая возможность будет? Я отдаю за это самое дорогое — молодость, и поверь, возьму все, что только смогу…

— Ты знаешь, а в этом что-то есть, — задумчиво кивая, пробормотала Вика. — Только нужен очень хороший специалист.

— Я уже работаю над этим, — заверила подругу Анисимова, заметив в ее глазах досаду. В их негласном состязании она явно шла впереди.

* * *

В отличие от Марты, Матвей был абсолютно спокоен. О каком обвинении в убийстве человека может идти речь, если у него железное алиби? Уходя на встречу с банщиком, он перекинулся парой фраз с медицинской сестрой, дежурившей в это время на посту. Причем сделал это умышленно, как и накануне. Подспудно он предвидел что-то подобное. У выхода ему попались соседи по столику в столовой, престарелая чета из Свердловска. И с ними он успел немного пообщаться, а заодно уточнил, который час. После этого зашел к жене Кротова, чтобы узнать, не появилось ли у нее что-нибудь новенькое. С ней попили кофе… На все ушло около полутора часов. Особо не беспокоясь и уверенный в том, что для оправдания ему понадобится совсем немного времени, возвращаться в санаторий Матвей все же не собирался. Причин было несколько. Но главным препятствием на пути решения вопросов с полицией была задача во что бы то ни стало найти Тумаркина. Почему-то Матвей был уверен, как только неизвестный пока ему злодей поймет, что он нейтрализован, сразу переключит свое внимание на заместителя начальника санатория. Этот момент мог быть Матвею, с одной стороны, на руку. Можно использовать Тумаркина в качестве наживки, чтобы одновременно выйти на бандитов. Хотя возникала угроза доктору и его семье. У Тумаркина были хлипкие двери, обычный английский замок, который откроет даже школьник. В подъезде ни домофона, ни видеонаблюдения. Здесь жизнь словно замерла в далеком и счастливом советском прошлом, известном Матвею лишь по фильмам да рассказам родителей. Тем не менее Матвею здесь нравилось все. Тихо, спокойно, всегда чистый воздух, а в вековых соснах, росших прямо между пятиэтажками, можно было увидеть бурундуков и белок.

Опасаясь быть узнанным кем-то из работников санатория, Матвей стал обходить жилой массив, в котором располагался дом Тумаркина, по склону горы. Быстро темнело. То и дело натыкаясь на ветки сосен, он вышел к трансформаторной будке. К дому подходил с опаской, предварительно изучив находящихся во дворе людей и машины.

Поднявшись на этаж, надавил на кнопку звонка, ощутив состояние дежавю.

— Это снова вы? — раздался из-за дверей уже знакомый голос Тумаркиной.

— Мне нет смысла уезжать, не убедившись, что с вашим мужем все в порядке, — устало ответил Матвей.

— Почему с ним что-то должно случиться? — с тревогой в голосе спросила женщина.

— Но ведь вы сами понимаете, что у Тимофея Степановича не все в порядке, — улыбнулся Матвей. — Даже боитесь открыть двери.

— Почему боюсь? — Раздался звук отпираемого замка, и в образовавшейся щели появилась невысокая, с жиденькими волосами женщина. Ее глаза увеличивали стекла стареньких очков.

— Здравствуйте! — обрадовался такой удаче Матвей. — Значит, его снова нет дома?

— Нет, — громко сказала она, глядя на непрошеного гостя поверх цепочки.

— Но он хотя бы звонит?

Женщина сначала замотала головой, потом кивнула:

— Да, конечно.

— А вы не могли бы дать его телефон?

Женщина на какой-то момент повернула в глубь квартиры голову, и Матвей решил этим воспользоваться. Вставив левую ногу в просвет между косяком и дверью, он с силой толкнул их плечом. Раздался треск, однако с одного раза ему не удалось порвать тонкую на вид цепочку, и он тут же двинул сильнее. Металлический звук и вскрик отлетевшей внутрь квартиры женщины утонул в грохоте врезавшейся в стену двери.

Оказавшись в коридоре, Матвей торопливо закрыл за собой дверь, развернулся к хозяйке квартиры и тут же налетел на стволы ружья.

— Уходите! — не своим голосом завыл Тумаркин.

— Да что же сегодня за день такой?! — медленно поднимая над головой руки, выдавил из себя Матвей. — У вас тут что, все население вооружено?

— Тайга кругом, ружье необходимо в каждом доме! — беря себя в руки, сказал Тумаркин.

— Тимофей Степанович, уберите, пожалуйста! — взмолился Матвей, пытаясь таким способом произвести на него впечатление. — Не берите грех на душу!

Тумаркин стал отходить в глубь квартиры:

— Вы один?

— Нет, с Мартой, — Матвей кивком показал в сторону дверей. — Она в санатории осталась.

— Зачем приехали?

— Я вас искал.

— Для чего?

— Не был уверен, что с вами все в порядке, — честно признался Матвей. — Вы оставили записку, но никто не видел вашего настоящего почерка, и я не мог быть уверенным, что ее не написал кто-то другой.

— Теперь убедились, что у меня все в порядке? — Тумаркин, по-видимому, устав держать ружье направленным в грудь, стал медленно опускать дробовик. Теперь вертикально расположенные стволы двенадцатого калибра смотрели аккурат между ног Матвея, отчего ему стало вдвойне хуже.

— Вы бы совсем его убрали, — попросил он. — Или подняли выше. Предпочитаю умереть, чем стать евнухом…

— Шутить изволите? — прищурился Тумаркин.

— Никак нет! — по-военному ответил Матвей, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. И дело вовсе не в том, что взъерошенный доктор с ружьем выглядел смешно. Просто он поймал себя на мысли, что второй раз за день стоит с поднятыми руками под наведенными на него стволами раритетных ружей и понимает, что ничего сделать не может. Стоит только дернуть Тумаркину пальцем, и из двух стволов вылетит приличная доза картечи или крупной дроби. Впрочем, с такого расстояния нет разницы, чем заряжены патроны. Шансов выжить выстрел не оставлял.