— И еще по-латыни пишет, — добавил Гриссел.

— Да. Он образованный человек. И рисуется, играет в политику. Широкой публике это должно понравиться.

В закрытую дверь вежливо постучали.

— Войдите! — крикнул Бенни.

Дверь распахнулась, и они увидели Скелета Бошиго, глаза его готовы были вылезти из орбит.

— Добрый день, капитан Калени… Бенни, сделка — настоящая верхушка айсберга! Думаю, тебе следует пойти со мной…

Бошиго быстро шагал по коридору в сторону выхода. Грисселу пришлось поторопиться, чтобы догнать его. Неписаной формой одежды «Ястребов» считались костюм и галстук. Скелет ходил в мятой футболке, джинсах и беговых кроссовках. За нежелание подчиняться дресс-коду он пользовался особой любовью коллег. Ну, начальники только качали головой. Чемпиону можно все. Гриссел уважал Скелета еще кое за что. Бошиго в жизни не брал в рот спиртного.

— Не вижу смысла, — объяснял он.

— Бенни, я поговорил с Леном де Бером. Он — гений, понимаешь? Ведет блог, посвященный торговле ценными бумагами, инвестициям. Подписка стоит тысячу рандов в месяц. Он очень своеобразный, скоро сам убедишься. В общем, вначале я ничего не мог сообразить, поэтому позвонил Лену — он мой источник еще с тех пор, когда я работал с Вуси. И Лен обещал посмотреть материалы. Он только что перезвонил и сказал: «Скелет, нет дыма без огня». Лен очень своеобразный, по телефону ничего важного не скажет. К нему надо приехать, посидеть с ним, послушать его… Что само по себе большое испытание. Он чудак, понимаешь? Но умный, очень умный.

Пока Скелет вез его в центр города, Бенни позвонил Алексе.

На том конце линии послышался шепот «сиделки»:

— Это Элла.

— Говорит Бенни Гриссел. У вас все нормально?

— Вроде. Она сейчас на сцене, будет репетировать.

— Почему вы говорите «вроде»?

— Бенни, ей тяжко. Она приняла кучу обезболивающих таблеток. Потеет и дрожит… И очень, очень раздражительная. Но все время повторяет, что дала вам слово. Она очень сильная, — по-прежнему шепотом ответила Элла.

— Ладно, — с облегчением ответил он. — Спасибо. Если понадобится, звоните.

— Ладно, Пол Эйлерс. Расслабьтесь. Я справлюсь. Мне пора. Пока!

Он убрал телефон. Одной проблемой меньше.

— Скелет, у тебя есть страничка на «Фейсбуке»? — Гриссел обрадовался, что не забыл объяснений Купидона.

— Была, Бенни. Как говорится, плавали, знаем. «Фейсбук» — вчерашний день. Сейчас я перешел на «ЛинктИн».

— Это что, вроде «Твиттера»?

Бошиго рассмеялся:

— Не-ет! Скажем, так. «Фейсбук» предназначен для тех, с кем ты вместе учился в школе. В «Твиттере» ты общаешься с теми, с кем хотел бы вместе учиться в школе. А «ЛинктИн» — для людей, которые больше не думают о школе; там собираются профессионалы, которые настроены на дела.

— Но «Фейсбук» ты знаешь?

— Знаю.

— Что мне сделать, чтобы увидеть чье-нибудь фото?

— Добавить того человека в друзья.

— Но речь идет о моих родственниках.

Бошиго так заразительно расхохотался, что Гриссел невольно присоединился к нему.

— Вон называет меня старомодным.

— Отныне буду звать тебя Ноем! Сначала тебе надо зарегистрироваться на «Фейсбуке». Тогда ты получишь доступ ко всем открытым для просмотра фотографиям. Но если снимок личный, ты посылаешь человеку, чье фото хочешь посмотреть, просьбу добавить тебя в друзья. Если он согласен, тебе доступны любые его фото и записи.

Гриссел покачал головой. Как все, оказывается, сложно!

— Но я не хочу регистрироваться на «Фейсбуке».

— Тогда тебе нужен человек, у которого уже есть профиль на «Фейсбуке». Попроси его переслать тебе фото.

— Ясно, — сказал Гриссел, доставая телефон и набирая номер сына.

Лен де Бер жил на Бертрам-стрит в Си-Пойнте, на улочке, где домики под крутыми крышами лепились друг к другу. Перед домом имелся неухоженный палисадник размером с одеяло. От улицы его отгораживал белый дощатый забор со слегка заржавевшей железной калиткой перед входом.

Лен де Бер оказался настоящим здоровяком, которому не мешало бы похудеть. Он вышел к ним в клетчатой рубашке с коротким рукавом, старых серых спортивных штанах и тапочках.

— Входите, входите! — пригласил он на удивление высоким голосом.

Из-за густой нечесаной рыжей гривы и бороды Лен де Бер напомнил Грисселу героя комиксов — рыжебородого викинга Хейгара Ужасного. Из-за стекол дешевых очков в черной оправе, склеенной клейкой лентой, смотрели ясные ярко-голубые глаза. Со Скелетом он поздоровался как со старым другом, Грисселу быстро пожал руку и тяжело зашагал в свой кабинет.

Кабинет пропах табачным дымом. Все стены, от пола до потолка, были уставлены стеллажами с книгами. На массивном письменном столе горела зеленая лампа. Кроме лампы, на столе умещались клавиатура, мышь, четыре монитора и два телевизора, по которым хозяин следил за котировками и экономическими новостями.

Де Бер жестом показал гостям на стулья, сам со вздохом опустился в кресло, достал из голубой пачки «голуаз», закурил, чиркнув спичкой, и глубоко затянулся. То и дело поглядывая на мониторы, он задал странный вопрос:

— Умный, говорите?

Из-за бороды, которую он любовно взъерошил пальцами, губ почти не было видно. Гриссел понял, что вопрос предназначен ему. Он пожал плечами, не зная, что ответить.

— Я в этой сделке ничего не понимаю.

— Что вовсе не делает вас дураком. Скелет говорит, что вы не из его отдела.

— Совершенно верно.

— Объяснить попроще, — сказал де Бер, словно в напоминание себе самому.

Гриссел покосился на Скелета. Тот подмигнул ему.

— Пенсионные фонды, — начал де Бер своим высоким голосом, снова запуская пальцы в бороду. — Дойные коровы Южной Африки! Есть тысяча способов, как можно их выдаивать в крупных размерах. Одна схема работает примерно так: при каждом профсоюзе имеется собственный пенсионный фонд. Пенсионные фонды находятся в доверительной собственности. Вы меня понимаете?

Говоря, Лен де Бер по-прежнему не сводил взгляда со стоящих на столе мониторов.

— Пока да. — Гриссел начал понимать, что имел в виду Скелет, назвав де Вера «своеобразным».

— Чудненько! Доверительные собственники решают, куда вложить средства из пенсионных фондов. Доверительных собственников выбирают из числа членов правления профсоюзов; естественно, все хотят, чтобы там сидели свои люди… Так получается не во всех профсоюзах, но в некоторых. Выдвигают в совет директоров нужных людей. Простых людей. Простых рабочих. Несведущих. Они не нарадуются своей удаче. Ими легко манипулировать. Понятно?