— Ее утопили? — произнес капитан, но подошедший полковник Давыдов не понял, что тот разговаривает сам с собой и ответил:

— Нашли в бассейне, пристегнутую наручниками к сливной решетке на дне. Видимо, эти гады сначала ее пристегнули, а потом пустили воду.

Николай закрыл глаза и представил себе, какой ужасной смертью погибла Люся. Он представил, как двое парней спускают ее, испуганную и подавленную, в пустой бассейн, просовывают наручники в решетку, а затем сцепляют ими руки Люси. Она сопротивляется, молит о пощаде, но бандиты молча, без лишних слов вылезают из ванны, подходят к пульту и включают насос. Мощные струи воды начинают хлестать из стенок ванны, постепенно заполняя ее.

Вода прибывает, а Люся кричит и стонет, пытается порвать наручники и приподнять вмонтированную в пол сливную решетку. Но все усилия тщетны, и вода уже подступает к груди женщины. Убийцы уходят, чтобы не слышать ее жалобных воплей, а вода подступает все ближе и ближе, и вот она уже у горла.

Предчувствие смерти страшнее самой смерти, и женщина в агонии, из последних сил пытается освободить руки, но сил все меньше, а вода неумолимо прибывает. Наконец, устав бороться, она обессиленно садится на кафель и покорно ждет кончины. Только всхлипывает от бессилия, от жалости к самой себе и от чувства вины перед сыном Павликом. Она не знает, оставят ли в живых его.

Когда первые струйки начинают заливаться в рот, она снова бьется в агонии, пытается освободиться, выплевывает воду, но ее все больше и больше, и дышать уже нечем и вместо воздуха во рту и носу вода.

Людмила задерживает дыхание, из последних сил пытается разорвать цепь наручников, но голова уже под водой и до гибели остаются считаные секунды.

И вот сдерживать дыхание нет больше силы, происходит роковой вдох, вода с шумом заполняет легкие, Люся вздрагивает и теряет сознание. Ее тело конвульсивно дрожит, но через мгновение замирает и плавно опускается на дно бассейна…

Бандиты приходят посмотреть на жертву и, убедившись, что она мертва, выключают воду и уходят.

Николай накрыл лицо жены мокрой простыней и встал.

— Ты прости нас, меня прости, я был инициатором операции, — тихо сказал Давыдов и сокрушенно опустил голову. — Мы не смогли уберечь ее от гибели.

— Больше всех виноват я, — уставившись взглядом в пустоту, произнес Николай. — Не надо было вообще связываться с этим Ральфом, будь он проклят, не надо было лезть в это дело, тягаться с сильными мира сего… Доказывать свою крутизну и глупость.

— Наверное, ты прав, но кто тогда будет защищать закон? — вдруг произнес полковник.

— Закон сейчас не на нашей стороне. Мы все заранее знали, что операция кончится провалом, но пошли на нее, и у нас не было другого выхода. Я только поверить не мог, что трагедия коснется меня и моей семьи.

Полковник обреченно замолчал и отошел от капитана.

— Вы говорите, Павлика не нашли? — спросил Бугров.

— Да, его они убить не осмелились.

— Осмелятся, еще как осмелятся, ведь это не их ребенок. Им нужен заложник, и они снова будут требовать диск. И что я им дам?

— Да, его у нас нет.

— Нет, и взять его негде, и значит, мой Павлик тоже погибнет? — Бугров пристально посмотрел на полковника. — Я понес тяжелую потерю потому, что действовал по законам государства, а они — по-своему бандитскому закону, но впредь я буду действовать по-иному — я поступлю, как они.

— Как знаешь, — съежился Давыдов, — теперь я тебе не судья.

Наступила пауза.

— Когда наступила смерть? — наконец спросил Николай.

— Примерно час назад, — сказал полковник. — Судмедэксперт тело уже осмотрел и вынес заключение. Точнее можно будет сказать после вскр… — Давыдов осекся.

— Час назад, значит, час назад. Раз Михалыч сказал час назад, значит, час назад. Ведь наш медик никогда не ошибается. — Бугров уставился в окно, положил на него ладонь и отрешенно стал барабанить пальцами по стеклу.

Во дворе на траве сидели и лежали спецназовцы и ждали, когда их повезут в Москву. На сегодня их героическая работа была закончена.

Николай смотрел на них и думал: «Дома их ждут жены, дети, любовь и тепло семейного очага, а для меня все это в прошлом, у меня этого больше никогда не будет. А что будет?»

— С тобой все нормально? — спросил его Давыдов.

— Все нормально, — буркнул капитан, — если не считать того, что произошло час назад.

Шеф помялся с ноги на ногу, постоял с капитаном еще некоторое время, а потом отошел к сотрудникам.

— Час назад, — вновь повторил Николай, а затем задумался. — Который сейчас час? — вдруг спросил он.

— Восемнадцать часов пятьдесят минут, — посмотрев на часы, ответил Алексей.

— Как час назад? — удивился Бугров. — В восемнадцать ноль-ноль я положил диск в почтовый ящик, и значит, в это время моя жена была уже мертва?!

— Михалыч мог ошибиться, — заинтересовался подошедший Давыдов.

— Он мог ошибиться на пять-десять минут, но не на полчаса, — уточнил Бугров. — Значит, они и не собирались отдавать мою жену, они еще до нашего приезда пристегнули ее к решетке и включили воду. Они все рассчитали так, чтобы смерть наступила до того, как я опущу диск в почтовый ящик.

— Ты ведь разговаривал с ней по телефону за пару минут до того, как отдал диск, — вспомнил Толмачев.

— Ее голос могли записать или подделать компьютером, и я мог разговаривать с совсем другим человеком, — вздохнул Бугров. — Сколько времени наполняется бассейн, вы проверяли?

— Нет, сейчас выясним, — Алексей подошел к пульту управления насосом и нажал на кнопку с надписью «Налив». За стеной послышался мощный гул, и десяток сильных струй устремились в ванну из отверстий в стенках. Алексей включил секундомер на своих электронных часах, подошел к бортику, посмотрел на дно ванны и на чертову сливную решетку. Бугров, Давыдов, Воробьев и остальные тоже подошли к краю и уныло наблюдали за происходящим. Эксперт снимал наполнение бассейна на видеокамеру.

Через пять минут бассейн был наполнен до краев, и Толмачев выключил напор.

— Пять-шесть минут, — подытожил Бугров. — Глубина его полтора метра, Людмила было прицеплена к решетке, и голова ее находилась в семидесяти сантиметрах от дна. Значит, достаточно было налить его наполовину, чтобы она погибла.

— На это ушло примерно три минуты, — подтвердил Алексей.

— А они должны были еще посмотреть, мертва ли она, затем выключить воду и только потом уходить, — заключил капитан. — Михал Михалыч, во сколько наступила смерть?

— Как только слили воду из ванны, а на это потребовалось десять минут. Я спустился вниз, проверил пульс, посмотрел веки, губы и определил, что она уже час как утонула. Сердце остановилось примерно час назад.