Варя вначале стушевалась, но потом вдруг стала доказывать — вот тут-то и взыграл в ней алкоголь! — что Вадим ошибается в отношении ее. На самом деле Варвара — черствая, бесчувственная женщина.

— Правда? А мне так не показалось, — медленно протянул он.

И ее понесло.

— У меня умер муж. Это трагедия?

— Трагедия.

— А я даже не заплакала.

— Стресс сказывается на людях по-разному, — попробовал оправдать ее Вадим.

— Нет, ты не понял. Мне было жалко, но не Бориса, а себя, понимаешь? Даже потом, когда осталась одна, я все-таки заплакала, но не по нему, а по себе. Видишь ли, жизнь, которую я считала налаженной, оказалась вдруг разбитой… Свекровь на похоронах это почувствовала. Упрекала меня…

— Ее можно понять — погиб сын… единственный?

— Осталась дочь.

— Но сына, наверное, любили особо?

— Вот именно. Так, что даже жену ему хотели особую, не такую, как я.

— А чем ты им не подходила?

— Происходила из небогатой семьи, образование — не высшее, а колледж. Да и внешне я свекрови не нравилась. Борис-то был мужчина невысокий…

— Я помню, — сухо отозвался Вадим.

— А я всего чуть-чуть его выше. Она потом все меня расспрашивала, почему он днем в таком месте оказался, не посылала ли я его за чем-то, представляешь?

— Люди всегда в таком случае пытаются найти виноватого. Не обвинишь же внезапную оттепель. Или весну вообще.

— А я себя все обвиняю… — Варвара замолчала, недоумевая, почему аргументов для собственного обличения у нее не хватает. — Как будто я в жизни все делала не так, оттого и Борис погиб…

— Все пройдет, — успокаивающе произнес он и улыбнулся ей.

Потом Варя выносила посуду, и Вадим поначалу стал помогать ей, но потом задержался в гостиной.

Она услышала, что он набирает номер какого-то телефона, на мгновение невольно прислушалась.

И услышала:

— Мама, я сегодня не приду ночевать. У друга останусь. Ничего страшного, отсюда пойду прямо на работу. Не волнуйся, на мне чистая рубашка. Ты его не знаешь.

Наверное, мама пыталась узнать имя друга. Варвара почему-то облегченно вздохнула и продолжала ставить в холодильник тарелки с закусками.

Когда в дверях появился Вадим, она предложила ему:

— Не возражаешь, если я постелю тебе в детской?

— В детской? — удивился он. — Разве у тебя есть дети?

— Нет, конечно, — грустно усмехнулась она, и весь алкоголь, и вызванный им кураж в момент куда-то делись. — Но я представляла, как они будут жить в этой комнате… Даже обои там наклеила с рисунками из мультиков… А когда Борис умер, выяснилось, что у него были другие женщины. Сколько на самом деле, я не знаю, но точно не меньше двух.

До чего Варвара занудная! Она ведь рассказывала Вадиму и про Пампусика, и про женщин Бориса вообще, а теперь вот опять разнылась!

— У тебя еще будут дети! — уверенно сказал он.

Варя улыбнулась: почему в первый момент все-таки он ей не понравился? Такой внимательный и чуткий мужчина.

— Надеюсь, что будут…

— Варя, как ты думаешь, машину у подъезда оставлять не опасно? Не знаешь, у вас колеса не откручивают? Или зеркало?

— Вроде нет. — Она на минутку задумалась. — В любом случае не идти же среди ночи загонять ее в гараж. Положимся на русский «авось». Я отвечаю.

Он улыбнулся:

— Как скажешь.

— Пойдем, я покажу, где ты будешь спать.

Варя при нем постелила свежее белье на широкой, на вид удобной кушетке, привычным жестом взбила подушку. Зажгла бра и выключила верхний свет.

И тихо проговорила:

— Спокойной ночи! Если ты привык читать перед сном, поройся вон там на полке. У нас в каждой комнате полки с книгами, никак не соберусь заказать один большой книжный шкаф…

И ушла, оставив Вадима одного.

Такого с ним еще не было. Вадим поймал себя на том, что повторяет эту фразу не в первый раз. Пожалуй, с тех самых пор, как познакомился с Варварой.

Нет, в самом деле, рассказать кому — не поверят. Остаться с женщиной наедине, спать в ее квартире… и притом в разных комнатах, а до того — никаких вольностей.

«Так тебе и надо! — сказал он себе самому. — Все разглагольствовал, что женщинам надо только одно, вот и лежи теперь!»

Но потом он вспомнил, что сегодня девять дней и Варваре, наверное, не по себе, а ее не очень сердечные родные и друзья оставили девчонку одну, и успокоился. Это у него мысли только об одном. И нечего на зеркало пенять, коли рожа крива, как заметил мудрец.

Он заснул и спал крепко до самого утра, пока не скрипнула дверь в комнату и не заглянула, предварительно царапнувшись, Варя.

— Вадик, — сказала она, — половина восьмого. Тебе пора просыпаться.

Он потянул носом просочившийся за ней запах.

— Кофе?

— Кофе, — подтвердила она. — И для того, кто быстро встанет, кое-что еще!

Так в детстве говорила ему мама, когда будила в садик.

— Что-то вкусненькое? — попытался угадать он.

— Увидишь! — говорила она, загадочно щурясь.

Точно, дежа-вю. Он же первый раз остался в ее квартире, тогда откуда это знание?

— Оладики? — вскакивал Вадим.

— Оладики, — говорила мама. — Ничего от тебя не скроешь. И как ты догадался?

А тут и догадываться было нечего. От мамы так вкусно пахло, что всякий бы догадался…

Он пошел в ванную, а Варя протянула ему пакет с разовыми лезвиями и кое-какой парфюмерией, включая пену для бритья. Наверное, мужу покупала.

Впрочем, Вадим тут же запретил об этом думать, тем более что все было нераспакованное. Не идти же на работу небритым. Сказал бы спасибо, что женщина о нем позаботилась.

Потом они на кухне пили кофе таки с оладиками, и Вадим подивился про себя, как странно все происходит. Казалось, совсем недавно он позвонил ей, настроенный весьма агрессивно. Он хотел получить свои деньги любым путем, и вот он будто забыл об этом. И проблема получения денег как бы отошла на второй план.

Судьба сжалилась над ним, над его уверенностью в том, что он по природе невезучий. Пусть он пока не вернул своих денег, но разве не получил нечто большее?.. Ерунда, и сравнивать нельзя — большее, меньшее… Он получил возможность общаться с женщиной необыкновенной, и уже одно это — настоящее везение…

Кажется, они с Варварой стали хорошими друзьями, и он успел даже вызволить ее из рук бандита…