В марте и апреле одесситы готовились к вторжению. Видные местные жители обратились к Путину с просьбой воздержаться от их защиты. Другие занимались военной подготовкой на случай появления российского спецназа. Российское ТВ изо дня в день предупреждало, что украинские националисты готовятся занять Одессу и посеять хаос, хотя ничего подобного не происходило (и никогда не произошло). 1 мая группа одесситов вместе с некоторыми гражданами РФ прошла маршем в поддержку “Новороссии”. На следующий день на улицах столкнулись пророссийски и проукраински настроенные группы боевиков (те и другие вооружены; вторые оказались многочисленнее). Сторонники обеих партий бросали бутылки с зажигательной смесью. Когда некоторое число пророссийски настроенных молодчиков укрылось в Доме профсоюзов, взаимный обмен “коктейлем Молотова” продолжился. Здание охватил огонь, погибли десятки людей. Этим закончилась попытка Москвы поднять мятеж в Одессе.

Проханов сравнил провал в Одессе с Холокостом: антисемит вспомнил о массовом убийстве евреев, чтобы оправдать вооруженную агрессию. “Политика вечности” перерабатывает субстанцию прошлого, давая на выходе лишь безграничную, все оправдывающую невинность.

К маю 2014 года неудача ждала россиян даже в оказавшихся под их контролем районах Луганской и Донецкой областей. Малочисленная украинская армия чрезвычайно успешно сорвала операцию Гиркина в Славянске и разбила российских добровольцев и украинских сепаратистов, которых ему удалось собрать. Гиркин попросил помощи у местных жителей: “Никак не ожидал, что во всей Донецкой области не найдется и тысячи мужчин, готовых рисковать жизнью не у себя в городе… а на передовой, где реально каждый день стреляют”. Казалось, вскоре украинские власти вернут себе контроль над всей территорией Донецкой и Луганской областей. Успехи украинцев потребовали более масштабного вмешательства Москвы. Границу перешел российский батальон “Восток”, в составе которого служили главным образом чеченцы. 26 мая бойцы “Востока” вместе с ополченцами пошли на штурм Донецкого аэропорта и, понеся значительные потери, отступили.

Тогда погиб (из-за рассказов СМИ о “фашистах”, “геноциде” и “Новороссии”) по меньшей мере тридцать один доброволец. В России у них остались семьи и друзья. Ведущие российские СМИ оставили их гибель без внимания. Российская журналистка Мария Турченкова, сопровождавшая в Россию грузовик с трупами, выразилась так: “Ни один из отечественных федеральных телеканалов, что месяцами бетонируют идею про геноцид русских на востоке Украины и засилье фашистов на западе, так и не сообщил о том, что тридцать один гражданин России погиб в Донецке 26 мая”.

Одним из погибших был Евгений Короленко. Ему требовались деньги, и он объяснил жене, что на Донбассе у него “перспективы”. После она увидела в интернете фотографию погибшего мужа. Ее первой, естественной реакцией стало отрицание: нет, это не он. “Не похож. Цепочка да, вроде была такая… Уши не торчат. Голова вообще не похожа, лицо. Но татуировки похожи. Смотри, тут все как четко, а у него давнишние, смазанные. Нет, у него брови не такие. У него маленькие… Весь оброс. Блин, наверное, да. Вроде да. Цепка. Цепка у него была такая. Ноздри, нос. Он. Все. Это он”, – рассуждает, глядя на фотографию, женщина. Труп Короленко вместе с другими привезли в Ростов. В моргах принять тело отказались, опасаясь “провокации”: “Поймите, это гражданин России, погибший в боевых действиях. А боевых действий наша страна не ведет”. Некий “комиссар” объяснил женщине положение: “Вы взрослый человек. Россия организованных боевых действий не ведет. Ваш муж добровольно пошел под обстрел на этой улице”.

К концу июня 2014 года в Москве прекратили рассуждать о “Новороссии” и перешли к новой тактике: сделать оккупированные районы Донбасса постоянным источником беспокойства для украинского государства. Погибших чеченцев из “Востока” заменили осетины, считавшие, по-видимому, что отправляются воевать с Америкой. Батальон сохранил свое название. В “Восток” пришли и местные украинцы, нашедшие причины воевать с украинским государством. Некоторые из них, как Александр Ходаковский (заявивший, что “мы здесь боремся не за себя, мы боремся за Россию”), в прошлом служили в украинских правоохранительных органах и имели идеологическую мотивацию. Кажется, однако, что большинство вставших на сторону России украинских граждан было вовлечено в конфликт опытом насилия, обстрелом городов, к которому привело решение России вести партизанскую войну.

5 июля теснимый украинской армией Гиркин воспользовался советом Путина и превратил мирное население в живой щит. Он со своими людьми, как и другие командиры из ГРУ, отступил к Донецку. Поэтому, по словам Гиркина, жертвами стали в основном гражданские лица. Украинская армия воевала с россиянами и их пособниками, обстреливая города, и россияне делали то же самое. Пользуясь терминологией партизанской войны, Гиркин перешел от “позитивной” к “негативной” мобилизации. Если никто не желает добровольно встать на сторону партизан (позитивная мотивация), то их командир подготавливает условия для того, чтобы от рук неприятеля погибали гражданские (негативная мотивация). Это, по признанию самого Гиркина, его излюбленный прием. Российский интервьюер справедливо счел Гиркина человеком, который “не будет считаться с жертвами среди мирного населения, если надо достигнуть военной цели”. Разрушение городов, чтобы заполучить сторонников, – действительно замечательное достижение.

Разумеется, украинские граждане на Донбассе, когда вокруг взрывались снаряды, не думали о ситуации в целом. Многие винили украинских военных за применение тяжелого вооружения против собственных городов. Жители рассказывали журналистам, что их дети учатся различать виды артиллерийских вооружений по звуку летящих снарядов. Одна женщина встала на сторону россиян после того, как снаряд взорвался во дворе, где обычно играл ее ребенок. Снова и снова украинцы, примкнувшие к сепаратистам летом 2014 года, утверждали, что гибель под обстрелом женщин, детей и стариков подвигла их взяться за оружие. Из социологического опроса следует, что именно этот опыт (а не идеология, например, “сепаратизма” или “русского национализма”) явился для граждан Украины главным мотивом подняться против украинской же армии.

Люди, видевшие насильственные смерти, стали восприимчивыми для интерпретаций, придающих этим смертям гораздо больший смысл. Такие материалы поставляло российское ТВ. Было невозможно узнать, кто выпустил снаряд, разорвавшийся в вашем районе. Российское ТВ (лишь оно и стало доступно в районах, оказавшихся под контролем россиян) возлагало вину на украинскую армию. Украинец, воевавший на стороне россиян, вспоминал наставления: обвиняя противника в геноциде, легче видеть в людях в украинской форме зверей в человеческом обличье, которых можно (и должно) убивать. Когда сепаратисты сами стали отнимать жизни, непорочность стала неоспоримой истиной: трудно сопротивляться лжи, во имя которой вы уже убивали.

Летом 2014 года Гиркина отозвали в Россию. Органы безопасности “ДНР” возглавил Владимир Антюфеев, ведущий российский специалист по обустройству т. наз. замороженных, или тлеющих, конфликтов. Россия захватывала небольшую часть соседнего государства (Молдовы в 1991 году, Грузии в 2008 году, Украины в 2014 году) и изображала оккупацию внутренней проблемой, что лишало соседа возможности сближения с ЕС или НАТО.