Он глянул на нее и засиял еще больше:

— Отлично, вы почти готовы.

— Готова? — с притворной наивностью переспросила Элинор.

Человеку с такими обширными связями следовало бы усвоить некоторые светские правила, например, что полагается посылать записку.

Но даже этот пробел в манерах не утихомирил ее пустившееся вскачь сердце. Ну почему он так красив?

— Вы ведь готовы? — спросил он.

— Готова? — повторила она.

— Да, к пикнику. Я же писал, что буду здесь в одиннадцать, а сейчас… — он сквозь открытую дверь взглянул на каминные часы в гостиной, — ровно одиннадцать. — Потом он заметил на диване Тию в страдальческой позе. — Привет, шалунья. Что случилось?

— Боюсь, мистер Сент-Мор, я не смогу поехать. Мне нездоровится.

— Как жаль, я нашел самые вкусные яблочные пирожные.

— Правда? — Девочка выпрямилась, потом, вспомнив про свой недуг, с тихим стоном упала на диван.

Покачав головой, Минерва занялась рукоделием, спектакль Тии ее совершенно не тронул.

— Как видите, моя сестра плохо себя чувствует, — сказала Элинор, — Придется отменить пикник. Я бы послала записку, но я понятия не имела, что вы намереваетесь…

— Определенно намереваюсь. Я обещал. — Он улыбнулся Тии. — И я послал записку.

— Послали? — Элинор покачала головой. — Она не приходила.

Или миссис Хатчинсон приняла записку за напоминание об уплате долга зеленщику и растопила ею печь, как всегда делала с подобными, да и с любыми посланиями, попавшими ей в руки.

— Но вы явно готовы, леди Стэндон. А моя дочь не смогла поехать. Тоже таинственный недуг. — Он многозначительно посмотрел на Тию. — Но не пропадать же яблочным пирожным и французскому сыру из-за неудач других. Согласны?

Тию его ирония не смутила.

— Согласна, мистер Сент-Мор. Элинор, ты должна поехать. Ты не можешь отменить пикник, тем более что мистер Сент-Мор из-за меня так хлопотал и потратился.

— Ваша сестра права. Отмена нашей поездки разобьет мне сердце. — Сент-Мор заложил руки за спину, вид у него был совершенно удрученный, если бы не вспыхивающие в глазах искорки.

«Нашей поездки! Вдвоем!»

— Ведь вам хочется провести день за городом, леди Стэндон?

— Да, но…

— И ваши собаки порадуются хорошей разминке?

— Да, но…

— Тогда не вижу проблем. Вам просто нужно взять накидку и шляпку, и мы отправимся. — Он подал ей руку и улыбнулся.

Именно так. Сбежать с мистером Сент-Мором.

Сердце Элинор учащенно стучало в груди.

— Сэр, вряд ли это прилично… — Она посмотрела на Минерву в поисках поддержки. Но ее подруга не поднимала глаз от рукоделия. И это Минерва! Женщине, которая всю жизнь жила понятием о приличиях, нечего сказать об этом непристойном предложении?! — То есть… мы не можем поехать без…

— Без чего? — спросил он, совершенно не улавливая сути.

— Без компаньонки, — прошептала Элинор.

— Уверен, что буду вести себя прилично, но если вы опасаетесь, что не сможете… — наклонившись, прошептал он ей на ухо.

Элинор отпрянула. Невозможный человек! И он еще улыбается. Словно считает себя лакомством слишком сладким, чтобы устоять.

— Ну, знаете!.. — выпалила она.

— Что? — Он продолжал говорить тихо, его дыхание дразнило ее ухо, шею, чувства. — Я намерен сдержать слово. Но если вы боитесь, что не сможете сдержать ваше…

Это просто нахальство — намекать, что она не способна сдержать себя…

Хотя она могла это сделать. И сможет.

— Тогда мы прояснили дело. — Она расправила плечи.

— Весьма, — усмехнулся он. — Так мы едем или нет? Буду очень рад узнать ваше мнение.

— Поезжай, Элинор, — сказала Тия. — Мне неприятно думать, что мистер Сент-Мор напрасно хлопотал из-за меня. А ты так любишь провинцию.

— Да, я хлопотал для вашей сестры, и если вы откажетесь, все пойдет насмарку. — Он вздохнул и снова напустил на себя удрученный вид. Но, улучив момент, подмигнул ей, словно знал, какая буря бушует в ее сердце.

Элинор вздрогнула. Он сделал все это не для Тии, а для нее. Она поехала бы с любым другим, только чтобы доказать, что его дразнящие взгляды на нее не действуют. Но мистер Сент-Мор? Это другое дело. Этот человек похитил ее сердце.

Джеймс, признаться, никогда не понимал прелести пикника. Ради чего такая суета? Чтобы поесть, устроившись на земле? Какая глупость, у каждого в доме есть хороший стол. Но сегодня он понял, что именно влечет многих.

Компания.

Когда они покинули пределы Лондона, дома сменились каменными изгородями и округлыми холмами, он вдохнул бодрящий свежий воздух.

— Я чувствую то же самое, — рассмеялась сидевшая рядом Элинор. Она бросила прощальный взгляд на исчезающий Лондон и смотрела вперед. — Я так люблю бывать за городом.

Даже собаки, казалось, пришли в восторг от смены обстановки, лая и принюхиваясь. Элинор выпустила борзых из кареты, и они радостно носились по дороге, а терьер Фейгус подбадривал их (вернее, дразнил, поскольку был чистым наказанием) с места ливрейного грума.

— Уверена, что могла бы всю жизнь прожить вдали от этого, — сказала она, кивнув на оставшиеся позади серые улицы и здания.

— Тогда у нас есть что-то общее, — ответил Сент-Мор.

— Да?

— Мне говорили, что общность много значит для счастливого брака.

Она чуть напряглась.

— Нет, вы меня неправильно поняли, я не…

— Конечно, — торопливо сказала Элинор.

— Просто моя невестка утверждает, что в хорошем браке у мужчины и женщины обязательно есть что-то общее. И я думал воспользоваться ее советом, чтобы помочь вам.

— Ваша невестка весьма разумна.

— Больше, чем вы думаете. — Разумность Миранды делала ее эксцентричной в своеобразном клане Тремонтов.

— А у вас было что-то общее с женой? — спросила Элинор.

Теперь уже он напрягся.

— О Господи! Я не собиралась любопытствовать, — торопливо добавила она.

— Ничего страшного. Я всегда думал, что у нас много общего. Но потом… — Отведя взгляд, Джеймс сказал: — Мы поженились молодыми. Очень молодыми.

Он всегда использовал эту банальную отговорку.

Элинор кивнула:

— Думаю, в юности легко видеть других такими, как нам хочется, а не такими, какие они на самом деле.

В том, что она сказала, было столько правды, столько понимания, что Джеймс повернулся и улыбнулся ей: