В итоге нас всё же отпустили одних — под честное слово, что Маккензи переживёт нашу встречу. Само собой, Виттар не дурак, понял, что у меня здесь шкурный интерес. Да и у Лоренца тоже: он чуть ли не вприпрыжку побежал в допросные, а там прилепился к стеклянной перегородке, точно ребёнок к витрине кондитерской. И через пару секунд устремил на меня гневный взор.

— Ты говорил мне про некроманта, но и словом не обмолвился, что он такой хорошенький.

Серьёзно, блин? «Хорошенький»? Я поморщился и с сомнением покосился на восседающего за казённым столом пацана. По мне, так он выглядит ещё паршивее, чем в прошлую нашу встречу. Бледный и измождённый, тронь — сломается. Тут впору не слюни по стеклу размазывать, а обнять и плакать.

Ну да, вампиры обожают именно таких вот хрупких, обманчиво беззащитных лапочек с малахольными глазками и нетронутыми артериями; а уж если от лапочек тьмой фонит, как от про́клятого кладбища… М-да, кажется, задница Маккензи очутилась под угрозой и без всяких сокамерников. Но это уже не мои проблемы.

— О, ну надо же, какой сюрприз, — холодно обронил Оливер, едва я показался на пороге допросной камеры. — Я всё ждал, когда ты заявишься сюда с видом повелителя вселенной и начнёшь выбивать из меня признания невесть в каких грехах.

— Это Лоренц Тамрит, — вместо ответа представил я своего спутника. — Он вампир, менталист и, к твоему счастью, поклонник тщедушных некромантов. Советую быть с ним посговорчивее и дать ему влезть в твою голову, чтобы мы могли закончить этот цирк поскорее. У меня, знаешь ли, на сегодня ещё куча планов.

Оливер безо всякого выражения оглядел моего спутника — тот скалился с таким видом, точно оленьего мажонка ему вручили как подарок на минувший день перерождения, — и передёрнул плечами.

— Полагаю, у меня нет выбора. Хотя если ты думал, что будет просто и быстро, то у меня для тебя плохие новости…

— Вряд ли ты в том положении, чтобы выделываться, принцесска.

— Речь о том, что он сильнее меня, — перебил Лоренц, не отрывая алчного взора от тощей шейки столичного придурка. — Гораздо сильнее. Как тебя вообще выпустили из Аркади, прекрасное создание?

— Тамрит, вам ведь не больше сорока, оставьте эту сомнительную лексику своему одиозному дедуле, — поморщился Оливер. И тут же, глянув на меня, серьёзно прибавил: — Я не убийца, никогда им не был. Даже в личном деле есть пометка о моей… непригодности. Вредить в моей природе, но не в моём характере — и Совет Девяти ничего не мог с этим поделать. Держу пари, они долго и громко смеялись, когда узнали, что мне пытаются пришить серию.

— Или когда планировали, как законопатить тебя в Грейморе на веки вечные, — заявил я. Оливер непонимающе вытаращился на меня, отчего его глаза стали ещё больше. — Так, теория одна… Перейдём к делу. Маккензи: я задаю вопросы, ты на них отвечаешь. Честно, прямо, в подробностях. Никаких поблажек, я не твой адвокат. Всё ясно?

— Яснее некуда, господин прокурор, — флегматично отозвался Маккензи, подперев щеку кулаком. На жилистом запястье блеснула широкая металлическая полоса — антимагические наручи, притом нехилые такие, судя по количеству рун. — Я внимательно слушаю.

Начало нашей трогательной беседы вышло скучным — зачем и как они с Джинни оказались в Хварне, я уже знал и спрашивал исключительно для протокола. А вот история знакомства с Лэнсом оказалась куда интереснее. Особенно с того момента, как он начал клеиться к моей женщине.

— Ты знал, что Лэнс — оборотень-альфа, когда решил вступиться за Регинхильд гро Маграт?

Оливер дёрнул уголком рта, нервно скребанул пальцами по краю стола, не то размышляя, не то борясь с собой… а вернее, с тёмной силой Лоренца. Впервые на моей памяти такое открытое сопротивление. Видать, сопляк и впрямь неслабый маг.

— А это важно?.. Но да, я почти сразу догадался по его поведению. Вам, альфа-мудакам, только таблички на лбу не хватает.

— Ты ему угрожал? — Оливер нехотя кивнул. — Что именно заставило тебя это сделать?

— Альфач домогался Реджины, вёл себя довольно агрессивно: со стороны казалось, он собрался разложить её прямо на столе. Я не мог не дать этому меховому шару хорошего пинка под зад, — он пожал плечами, зыркнул исподлобья на Лоренца, затем на меня. — Или ты бы на моём месте молча постоял в сторонке? А, ну да, в этом ты хорош…

Изнутри снова поднялось бешенство. Сегодня что, все будут на разный лад рассказывать, какой я хреновый ухажёр? И этот чахоточный туда же? Но отчего-то я свой годовой оклад поставить готов: он нарочно меня бесит. Только не знаю зачем.

Ладно, я тоже умею быть засранцем. Я этим вообще ещё с момента зачатия промышляю! Ну, если верить моей маменьке.

— Ты применял к Лэнсу тёмную магию?

…и у меня это до сих пор отлично выходит: вон как недовольно Маккензи скривил свою смазливую физиономию.

— Я только напугать его хотел, ясно? Ни один инквизитор не примет это как покушение на жизнь: от моей магии пострадала лишь гордость того урода.

— Что было дальше?

— Лэнс чуть не наложил в штанишки, выдал какую-то шаблонную я-ещё-вернусь фигню и убежал, поджав хвост. А потом уже довольно скучно: я отправил Реджину спать, а сам пошёл прогуляться.

Прогуляться, значит? Видит Хаос, будь я адвокатом, посоветовал бы придурку писать чистосердечное. Всё равно сейчас на пожизненное наговорит. Я глянул на Лоренца, сосредоточенного и напряжённого; он же продолжал пялиться на Маккензи, не то пытаясь подловить его на вранье, не то прикидывая, пойдут ли вредному пацану именной гробик, выдвижные клыки и интересная бледность.

— Прогуляться? — уточнил я. — Хварн не славится достопримечательностями и развлечениями.

Внутри поднялось знакомое чувство. Будто бы… будто Оливер говорит мне не все. Не то чтобы врёт, но молчит о чём-то очень важном.

Тщедушный мажонок бродил один по незнакомым местам, ночью? Просто так? Дышал воздухом неподалёку от свежевыпитого Лэнса и ничего не увидел, не приметил? Да остаться мне на всю зиму без лососины, если в этом есть хоть доля истины.

Я прошёлся по допросной, после чего уселся в излюбленной позе на краю стола.

— А может, ты пошёл за Лэнсом, чтобы убить его? Ты хотел его убить?

Оливер глянул на меня снисходительно: мол, это могло сработать, но вообще-то нет, ни капельки.

— Для ясности: в Хварне я был уже три раза, бояться мне особо некого. Ни там, ни где-то ещё. А ночью я гуляю почти каждый день, потому что долбаная сова. Развлечения себе тоже организовал.

— Боюсь уточнять, какие именно.

— Фотографии делал, — выразительно закатил он глаза. — Хобби у меня, Маграт, слышал когда-нибудь о такой штуке?

— У меня оно тоже есть, — вернул я шпильку, — сажаю за решетку всяких мудил. В ближайшее время собираюсь сделать это с тобой, нравится?