– Да ладно, – сказала она. – Мне нет дела ни до чего, кроме тебя.

Он как-то умудрился одеть ее – застегнул лифчик, натянул на нее тесную черную юбку и зеленую рубашку, с пуговками которой провозился дольше всего.

– А я и не знала, что будет кровь, – говорила она. – Там, откуда я приехала, о таком вообще не рассказывают, говорят только, что грешно – всегда, кроме… – Она вдруг осеклась и совсем другим тоном спросила: – О, Тед, теперь у меня будет ребенок?

Ужас. Она перепугана насмерть, он сразу понял это.

– Конечно, нет, дорогая. Не будет ни в коем случае.

Но собственная ложь ужаснула его.

– Это случилось бы еще в тот раз, когда ты поцеловал меня на пароме, да? Тогда и случилось бы?

На этот раз он сумел переубедить ее: нет, так не бывает. Отчаянно желая хоть как-нибудь сменить тему, он взглянул на часы и сказал, что им пора обратно, иначе они опоздают на паром.

Он подобрал ее туфли, но она сказала, что не хочет надевать их до возвращения.

– Они меня измучили, – объяснила она, – а других нет.

На обратном пути они в основном молчали. Он поухаживал за ней: принес чашку чаю на пароме, усадил на ту же скамью на палубе, где они сидели по пути на остров. И заметил, что когда его рука лежит у нее на плечах, она выглядит довольной, а его под бременем лживых слов, сказанных ей ранее, совсем не тянуло говорить.

Они расстались на набережной, на прощание он помог ей надеть макинтош. Она молча подставила ему лицо, он поцеловал ее в дрожащие губы. Она силилась не расплакаться.

– Завтра увидимся, – сказал он. – День был чудесный.

– Всего хорошего, – попрощалась она, смело заковыляла на своих каблуках прочь по набережной и вскоре скрылась из виду.

* * *

Оставшись один, он некоторое время сидел в машине и пытался разобраться в своих чувствах, но так и не смог и вдруг страшно устал от попыток. Лучше уж поскорее вернуть машину – нет, надо бы еще отвезти плед в чистку, но они уже наверняка закрыты. И он направился к дому, спеша вымыться и надеть свежую рубашку.

Его встретила крайне взволнованная хозяйка дома.

– Вам звонили два джентльмена. Я объяснила им, где вы работаете, но меня просили только передать вам, что вас ждут в отеле «Полигон» к восьми часам. В «Полигоне» так славно! Племянница моего покойного мужа устроила там свадебный прием. Знаете, она ведь вышла за счетовода, и они уехали в Канаду, так что я, конечно, их почти не вижу. У них две девочки – Салли-Энн и Мэрилин. Я выгладила вашу лучшую рубашку и брюки от костюма.

Он поблагодарил ее с упавшим сердцем. Почему-то он заранее знал, что приезд дядей и (или?) его отца не предвещает ничего хорошего.

Так и оказалось. Его ждали в баре и поманили за столик в дальнем углу.

Неловкие приветствия.

– Лучше бы вы предупредили меня, что приедете. – Едва выговорив это, он понял, что совершенно напрасно.

– Макайвер сказал, что ты уезжал на день.

– Д-да… уезжал. Мне показалось, что надо сделать передышку на день.

Хью заговорил:

– Он сказал нам, что ты уехал проведать больного родственника на остров Уайт. И он, кажется, одолжил тебе свою машину.

– Очень любезно с его стороны.

Его отец сказал:

– Ты сам прекрасно понимаешь, что так нельзя. День будний, тебе полагается управлять пристанью и лесопилкой. Так что уловка с похоронами бабушки не годится. – Он подозвал официанта и заказал по второй порции.

И это было только начало. Они просмотрели конторские книги и переписку, заметили отсутствие продаж, неразбериху и жалобы. А он в курсе, что крупный заказ на поставку тикового дерева достался Максвеллу Перкинсу, который известен ожесточенным соперничеством с ними? И с чего вдруг ему вздумалось распорядиться, чтобы столько мягкой древесины вывалили в реку?

Когда он попытался объяснить, что на земле для нее просто не хватило места, его отец взорвался:

– Твою мать! Тебе же прекрасно известно, что мягкая древесина из-за вымачивания непригодна для продажи в течение нескольких недель, а то и месяцев после того, как ее выловят из воды.

В этот момент подошел официант с известием, что в зале готов их стол.

Они выбрали, что будут есть, – вернее, выбрали его отец и дядя, и он сказал, что ему то же, что и им, тут и выяснилось, что оба заказали омара. Он выпил немного вина, которое ждало их в запотевшем ведерке, и задумался, как, скажите на милость, ему продержаться весь вечер, чтобы не разрыдаться и не вывернуться наизнанку. Один раз, когда его дядю позвали к телефону, отец склонился к нему и сказал:

– Слушай, Тедди, ты ведь уезжал на день с подружкой, так? Хью этого не поймет – в отличие от меня. Нет ничего плохого в том, чтобы иногда развлечься, но впредь тебе следует действовать при этом благоразумнее. Чего я не потерплю от тебя, так это лжи – и мне, и кому-нибудь другому. Этим ты вредишь репутации семьи.

На глаза Тедди навернулись жгучие слезы, и Эдвард поспешил вытащить и протянуть ему один из своих огромных шелковых платков в «турецких огурцах».

– Высморкайся и возьми себя в руки.

– Извини, папа. Мне правда очень жаль. Понимаешь, я ведь не знаю даже, способен ли я на эту работу… гожусь ли я для нее.

– Чепуха. Тебе надо просто многому научиться и работать усерднее. Со временем ты снова женишься, Тедди. Да, ты наломал дров с этой, как там ее…

– Бернадин.

– С ней самой. Тебе бы найти хорошую девушку, остепениться, обзавестись семьей. Мало у кого есть возможность так же легко устроиться на хорошую должность вроде твоей.

Во время паузы Тедди смотрел, как он поливает омара майонезом. Потом перевел взгляд на свою тарелку, и воспоминание о том, как он обедал на солнце вместе с Эллен, мелькнуло в голове и ускользнуло. Он соврал и ей. Ну, почти соврал. Видимо, это покажет время, выматывающее и неумолимое.

– Можно мне еще вина?

– Сделай одолжение, и мне налей. В последнее время Хью почти не пьет.

Внезапное и острое желание рассказать отцу про Эллен завладело им. Ему стало бы легче, если бы он поделился с кем-нибудь, – особенно если ему еще и дадут какой-нибудь совет. Но в этот момент вернулся Хью.

– Извините, друзья. Звонила Джем. У ее мальчиков корь, и она считает, что Лору надо отослать куда-нибудь, пока они не переболеют.

Он выглядел лишь слегка обеспокоенным; на его лице витала тень нежной улыбки – как всегда, стоило ему упомянуть о жене. Их обожание было взаимным.

Подумав об этом, Эдвард ощутил укол зависти. Не из-за Джемаймы, конечно, а из-за их с Хью отношений.

– Я сказал Джем, что мы тут объедаемся омарами, а она ответила – мол, ты же знаешь, от них тебе нехорошо, но время от времени можно. Я заказал еще одну бутылку сансерра, так что давайте на время оставим разговоры о делах и попируем на славу. Смотрю, ты не любитель хорошо поесть, Тедди? – Но сказал он это добродушно.