– Сказала, что подумаю, а Берти ответил: «Это значит, что ничего ты не станешь делать». Я же помню, как сводило меня с ума это «подумаю» – жалкая какая-то отговорка. Беда в том, Арчи, что я в самом деле не люблю крыс. Честно говоря, даже немного боюсь их.

Она назвала его по имени – шажок навстречу?

– Почему бы тогда не завести им котенка?

– Двух котят, они хотят каждый своего.

– Ну, значит, двух. Можем взять их, когда поедем в Хоум-Плейс на Пасху. У мистера Йорка, того любезного фермера, наверняка найдутся.

Но потом вдруг возникла скованность. Оба старались вести себя как обычно, но вся беда с обычностью в том, что от осознанных усилий она становится невозможной. Наконец кому-то из них пришлось упомянуть, что пора в постель: оба устали и жаждали забыться сном.

В постели он сказал, что любит ее, и она лежала неподвижно, пока он говорил, а когда попытался поцеловать ее, отвернулась, и он коснулся лишь ее лба сбоку.

Ночью он проснулся от ее плача. Обняв ее за плечи, он постарался осторожными утешениями разбудить ее: «Это всего лишь сон, милая моя, просто нехороший сон». Он чувствовал, как она дрожит – прокручивая сон в уже пробудившемся мозгу, как часто случается с кошмарами. Когда все кончилось и она перевела дух, он прижал ее к себе.

– Ты моя самая дорогая девочка.

И понял, что ей полегчало, потому что она нежно и сонно пробормотала «подлиза!» и сразу же заснула.

Тедди

Он так оживился, услышав от дяди Хью, что ему поручено управлять саутгемптонской пристанью и лесопилкой. Оживился, и хотя в этом он так и не признался никому, страшно занервничал. В Лондоне рядом всегда был отец, к которому можно обратиться с вопросом, а теперь только помощник по имени Гектор Макайвер, и хотя он уже работал в компании так долго, что и сам не помнил, сколько именно, все равно было неловко просить помощи у работника, даже не состоящего в правлении.

Вдобавок почти сразу выяснилось, что слабый глазами Макайвер еще и совершенно глух: разговаривать с ним приходилось во весь голос, глядя ему в лицо. Сам Макайвер говорил еле слышно и с акцентом уроженца Глазго, поэтому Тедди почти всякий раз вынужден был уточнять и переспрашивать. Однако он был вежлив, трудолюбив и боготворил отца Тедди, что неплохо для начала. Он же нашел Тедди жилье в доме вдовы моряка, которая вызвалась готовить ему завтраки и ужины и заниматься стиркой всего за шесть фунтов в неделю. Вот в этом Тедди повезло, потому что хоть ему и повысили жалованье, на еду в семейном кругу он больше не мог рассчитывать, вдобавок у него забрали служебную машину, сказав, что она ему больше не понадобится. И этим здорово обидели его: с машиной было гораздо проще подцепить девчонку или развеяться где-нибудь за городом с подружкой, если она уже имеется. Он решил копить на машину: за пять сотен есть шанс подыскать вполне приличную. А пока добираться до пристани можно автобусом или пешком; ему полагалось приходить в контору к девяти – к тому времени, как мисс Шарплс являлась к нему с почтой и с еженедельным «Журналом лесоторговца», когда тот выходил. Журнал ему полагалось прочитывать от корки до корки, и это занятие оказалось дьявольски нудным. В итоге он мало что мог почерпнуть оттуда. Выходя из конторы, он в муках учился различать твердые породы древесины, которые в основном везли в Саутгемптон, и запоминать их экзотические названия: пинкадо, андаманский падук, самшит, палисандр – «розовое дерево» (не имеющее никакого отношения к розам), лавр, акация, грецкий орех, липа, вишня, вяз, дуб всевозможных видов, каштан, ясень – не говоря уже о древесине мягких пород, регулярно поступающей партиями, и все их следовало разгрузить, а потом спустить плавать в реку, пока для них не найдется места на лесопилке или рядом с ней. Мисс Шарплс приносила ему письма, в которых содержались распоряжения, зачастую сформулированные невразумительно – для него. К тому же поступало все больше жалоб на то, что заказы поставляются несвоевременно или не в том количестве, а в некоторых случаях отправляли древесину не той породы или не отправляли вовсе.

– Нам просто не хватает грузовиков, мистер Тедди. Вот наша головная боль. Вам стоило бы потолковать об этом с вашим отцом.

Расходы постоянно росли, заказы не поспевали за ними. Вся эта суета утомляла Тедди. И когда он вспоминал о жизни своего отца и дядей, которая явно доставляла им удовольствие, ему казалось, что где-то и что-то у него самого не сложилось. Его так и тянуло пропускать ужины у миссис Молтон: обычно они состояли из сероватого, жирного, мелко рубленного мяса со значительной примесью комковатого картофельного пюре, за которым следовали фрукты из консервных банок и заварной крем. Тедди опробовал несколько местных пабов и остановил выбор на одном, до которого можно было дойти пешком от «Виллы Командора» – впрочем, он стал называть ее «Домом Крошева»: его хозяйка умудрялась любую еду превратить в крошево, подавая измельченной.

Пабу кое-как попытались придать старинный вид – с медными бляхами, как на конской сбруе, большим каменным камином с грудой поленьев, огонь в котором не разводили никогда, и настенными светильниками с маленькими абажурами, расписанными парусниками. Но когда Тедди уже решил было больше не ходить сюда, у паба обнаружилось еще одно весомое достоинство: грудастая молодая буфетчица, которая носила под передником довольно небрежно застегнутые блузки и притягивала взгляды черными чулками и остроносыми туфлями на шпильке. Ее буйные кудри были огненно-рыжими, цвет лица – как кровь с молоком, а ее напевный ирландский выговор прямо-таки очаровал его. Они начали переговариваться, пока она цедила ему пиво, часто прерываясь, чтобы обслужить других посетителей и, как он вскоре понял, чтобы подольше поболтать с ним.

В Англии она всего месяц, рассказала она: приехала из Корка, где у ее семьи маленькая ферма, которой ее отец управляет вместе с дядей, только что-то они не ладят между собой, а ее мать замучилась с детьми и драками чуть ли не каждую субботу. Вот сама она и сбежала оттуда, как только смогла, – деньжат подзаработать и мир посмотреть. Ей восемнадцать, сказала она, но позднее призналась, что на год меньше. От подруги она узнала, что работу лучше искать в пабах и клубах, особенно в портовых городах, так что ей пришлось довольствоваться четырьмя фунтами и койкой у подруги Луи.

– И вот я здесь.

Он спросил, как ее зовут. Эллен. Спросил, согласна ли она встречаться с ним.

Ей дают выходной всего на полдня в неделю, объяснила она: «Но я бы не отказалась». И густо покраснела. Обольстительность чарующе сочеталась в ней с невинностью.

Ее полдня выпали на среду.

Они условились встретиться у пристани, откуда отправлялись паромы в Райд на острове Уайт. Тедди спросил Макайвера, нельзя ли взять на день один из автомобилей компании – его родственник на острове болен и он хотел бы с ним повидаться. Макайвер сразу поверил и согласился на «всего один раз». Тедди взял пятьдесят фунтов наличными и в следующее воскресенье, увидев, как она идет к нему по набережной, воспрял духом. День был погожий, народу на пароме набралось совсем немного.