Лошак пожал плечами и, неодобрительно покачивая головой, деловито устремился ко входу в «Серебряное седло», а Гусак присел на край лошадиного корыта и глубоко задумался. Я уже совсем было решил, что он заснул, но тут Гусак вдруг тряхнул годовой, вскочил на ноги и сказал:

— Вот что, Брекенридж! Ступай-ка найди Подлизу Джексона и вели ему пока убраться из лагеря, а вернуться назад только утром одиннадцатого числа. А одиннадцатого, еще до того, как начнется голосование, он должен прискакать в лагерь на взмыленном коне и начать распространять слухи о чудовищно богатой золотой жиле, только что разведанной в ущелье Диких Лошадей. Готов побиться об заклад на что угодно: большинство парней сразу же рванет в то ущелье, начисто позабыв об избирательных урнах. А ты, еще с вечера, начинай крутиться среди тех, о ком наверняка известно, что они согласны проголосовать за меня. Будешь потихоньку объяснять им глубинный смысл нашей новой избирательной стратегии. И ежели все мои сторонники останутся в лагере, а большинство подпевал Быка Хокинса умчится за тридевять земель, в ущелье Диких Лошадей, тогда справедливость и законность всенепременно восторжествуют. А следовательно, я буду избран сокрушительным большинством голосов!

Ну ладно. Я побродил по поселку и нашел Подлизу, после чего в точности передал ему слова Гусака, а Подлиза, осознав всю важность поручения, немедля отправился в «Серебряное седло» и начал там хлопать один стаканчик за другим, пользуясь кредитом, предоставленным всем членам нашей избирательной команды. А я счел своим долгом отправиться вместе с ним и проследить, чтобы он не накачался чересчур сильно и не позабыл те указания Гусака, какие ему надлежало исполнить.

Мы уже успели опрокинуть по шесть стаканчиков каждый, когда в салун ввалились Джек Мак-Дональд, Джим О'Лири и Тарантула Алисон, все трое из команды Хокинса. Тогда Подлиза напрягся, кое-как собрал в кучку свои разбегающиеся глаза и спросил:

— К-х… К-хто тут смеет извращать своей персоной столь замечательный пейзаж? П-по-чему сиим с-сосункам не с-сидится там, в «Красном томагавке», где им и надлежит б-быть!

— По-моему, у нас свободная страна! — с несколько излишним апломбом ответил Джек Мак-Дональд. — Что вы скажете насчет того проклятого соревнования по орфографии, о котором ваш Гусак успел раззвонить по всему городу?

— А что вы, собственно, изволите иметь в виду? — угрожающе спросил я, поправив оружейный пояс.

Должен заметить, что политические противники Элкинсов, посмевшие потревожить кого-либо из них в их собственной берлоге, обычно живут очень недолго.

— Мы требуем, чтобы нас оповестили, кто будет судить этот матч! — нагло заявил О'Лири. — Мы требуем честной игры!

— Для судейства нами приглашен некий весьма образованный джентльмен из другого города, — ледяным тоном отвечал я на эти крайне неблаговоспитанные домогательства.

— Кто именно? — с нажимом спросил Алисон.

— Не ваше собачье дело! — вдруг проревел Подлиза, в груди которого кварта-другая кукурузного пойла, как всегда, возбудила небывалую доблесть, круто замешанную на мании величия. — Являясь светочем прогресса и кладезем гражданской совести, я бросаю свой вызов всем коррумпированным политическим скунсам, сколько их есть в Брехливой Собаке и во всем мире, и…

Бумм! Бильярдный шар, метко пущенный Мак-Дональдом, угодил точно в цель; и бедный Подлиза, так и не успев закончить свою обличительную речь, рухнул лицом в блюдо с закуской.

— Полюбуйтесь, что вы наделали! — возмущенно указали непрошеным визитерам. — Раз уж вы, подлые койоты, не желаете вести себя в приличном обществе, как подобает истинным джентльменам, я вынужден просить вас немедля удалиться отсюдова к чертовой матери!

— Ежели тебе так не нравится наша компания, то, может быть, ты наберешься смелости вышвырнуть нас? — вызывающе захохотали эти идиоты.

Вот единственная причина, по которой, допив свой последний стаканчик, я был вынужден отобрать у чудаков все ихние пушки, а их самих по очереди вышибить из салуна сквозь боковую дверь! Но дверь-то была закрыта! Так откуда же мне было знать, что прямо за той дверью именно в тот день какой-то придурок установил новомодную чугунную кормушку для лошадей!

Друзья троих павших героев с трудом выковыряли их из ребер той кормушки, после чего повлекли в «Красный томагавк», дабы там наспех заштопать изрядно пострадавшие скальпы. А я вернулся в «Серебряное седло», чтобы посмотреть, как себя чувствует Подлиза. Я уже собирался войти в зал, когда он самолично возник в дверях, слегка пошатываясь, бормоча под нос невнятные ругательства и бестолково размахивая громадным револьвером.

— Ты хоть помнишь, о чем мы с тобой толковали? — строго поинтересовался я.

— К-кх… К-кхое што вроде бы помню! — сознался Джексон, старательно тараща разбегавшиеся в разные стороны глаза.

— Тогда проваливай! — поторопил я его, помогая ему влезть в седло, после чего стрельнул разок под ноги его лошадке.

И Подлиза Джексон на приличной скорости покинул пределы поселка, не будучи в силах нащупать стремена и уздечку, а потому нелепо болтая ногами и крепко-накрепко обхватив руками шею своего скакуна.

— Пьянство есть ужасная мания и сущее проклятие всего рода человеческого! — с отвращением и скорбью известил я бармена. — Взгляни на сей поистине ужасный пример, и да послужит он тебе впредь самым суровым предупреждением! Посмотрел? А теперь вот что: подай-ка ты мне вон ту бутылочку ржаной водки!

* * *

Должен признать, Гусак Уилкерсон потрудился на славу, афишируя свое грандиозное шоу. На следующий день в городок начали стекаться старатели со всех заявок, расположенных как вверх, так и вниз по ручью. Уже за полтора часа до начала великого матча в зале было яблоку негде упасть. Все скамьи сдвинули к стенам, освободив в центре зала свободное место. Потом начались жаркие споры о том, кто должен принять участие в соревновании и кому предстоит возглавить команды. Но в конце концов, после небольшой стрельбы, без которой в Брехливой Собаке отродясь не обходилось ни одно новое начинание, все было кое-как улажено: в команды отобрали ровно двадцать человек, а капитанами были выбраны Волк Харрисон и Джек Клинтон.

Но, по странному стечению обстоятельств, ровно половину из тех двадцати человек почему-то составляли люди Быка Хокинса, а во второй команде оказались одни лишь сторонники Гусака Уилкерсона. Ну и ясное дело, Джек решил возглавить своих ребят, а Волк — своих.

— Мне это совсем не нравится! — прошептал Гусак. — Я бы предпочел перемешать команды. Потому как теперь выходит что-то вроде состязания между моими людьми и людьми Быка. Ежели они выиграют, вся моя затея обернется против меня! Что за черт? Куда подевался проклятый Змеюка?

— Лично мне он сегодня на глаза не попадался, — ответил я. — Послушай, надо бы перед началом отобрать у всех игроков револьверы, а то так и до беды недалеко!

— Типун тебе на язык! — прошипел Гусак Уилкерсон. — Вечно ты пытаешься накликать неприятности! Ну что может случиться во время столь мирного, почти что дамского развлечения, как невинное соревнование по устному правописанию? Нет, ну куда же подевался проклятый Змеюка? Ведь старина Джейк клятвенно пообещал доставить его сюда минута в минуту!