Как будто обдумывая его слова, я на мгновение хмурюсь, прежде чем соглашаюсь с легким кивком. Он допивает содержимое своего стакана и с грохотом ставит его на стол.

— Она напоминает мне твою мать. Думаю, что придержу ее при себе месяц или два.

Мое сердце учащенно бьется при упоминании о моей матери. Он никогда не говорит о ней. Она ушла, когда я был маленьким, и с тех пор мы ее никогда не видели. Отец даже не пожелал сохранить ее фотографии. Она презирала его, создала из него животное, идущее по ее следу. Он стал жесток с женщинами, и теперь никогда не задерживает ни одну из них надолго, а привести шлюху в главный дом — это неслыханно. Для любого из нас. Но это не значит, что я буду тем, кто скажет дорогому старому папе «нет». Во всяком случае, это выявляет слабость — слабость, в которую я с удовольствием потыкаю, просто чтобы увидеть ее последствия.

— Я позабочусь об этом, — заверяю я его, хотя это не было просьбой.

— Младшая дочь Волкова? — спрашивает он, и внутри меня разгорается огонь.

Мне требуется все мое мужество, чтобы не нахмуриться при упоминании о ней на его мерзком языке.

— Ирина? А что с ней?

Он смотрит на меня, мгновение изучая черты моего лица. Я знаю, что он делает. Он проделывал этот трюк с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы говорить. Отец следит за малейшими намеками, а затем сдирает с тебя кожу своими словами, полными злобой. Однако он не найдет никаких подсказок, написанных на моем лице. Много лет назад он приучил меня к отчужденности. Я учился у лучших.

— Я думаю, она, возможно, была бы лучшей парой для тебя, — произносит он, сводя брови вместе и обдумывая свои слова.

Что?

Во мне расцветает необычное ощущение.

Надежда?

В какую игру он играет, черт возьми?

Отец продолжает, не дожидаясь, пока я сформулирую ответ:

— Диана красивая девушка, но слишком своевольная. Ее нужно будет обуздать, Влад. Поставь ее на колени и покажи ей, что женщины, возможно, и правят балом в семье Волковых, но она скоро станет Васильевой, а мы разводим мужчин. Она будет растить для тебя сыновей, а не управлять бизнесом, которым, как она думает, все равно будет владеть, как только обручальное кольцо окажется у нее на пальце.

— Она будет знать свое место, отец, — почти рычу я. — Не беспокойся о таких вещах. В конце концов, я сын своего отца. — Бросаю на него мрачный взгляд.

Он улыбается мне и проводит рукой по своему гладкому подбородку.

— Вэн, похоже, без ума от женщин Волковых. Думаю, Леонид поощрил бы эту связь.

Удар.

Я сжимаю руки в кулаки, вены на руках готовы лопнуть и окрасить мой стол в красный цвет.

— Ирина бросила своего отца, — спокойно говорю я. — Сомневаюсь, что ее волнует, чего он хочет. — Я откидываюсь на спинку стула, изображая безразличие, несмотря на бушующий во мне гнев.

— Вот в чем проблема, когда женщин учат думать самостоятельно, — рычит он. Отец барабанит пальцами по подлокотнику кресла. — Может быть, это сработает в нашу пользу.

— Каким образом?

Я бы хотел, чтобы он заткнулся к чертовой матери.

Ирина моя.

Чертовски моя.

— Мы можем подтолкнуть ее к тому, кто будет служить нашим интересам. — Отец хитер. Вот откуда у Вики берутся хитрые замашки.

— Диана не позволит нам решать судьбу ее сестры, — сообщаю я ему. Я не позволю ему отправить ее к чертовым стервятникам.

Отец в усмешке кривит свое лицо.

— Диана сделает то, что ей, черт возьми, скажут, — огрызается он. — Ты наставишь ее на путь истинный, Влад, или я сделаю это за тебя. — С этими словами он наклоняется вперед, как сам Аид, взирающий свысока на своих подданных. — Ирина — идеальная приманка для какого-нибудь глупого мужчины. Возможно, мы используем ее, чтобы заманить в ловушку Воскобойникова, — он ухмыляется, поднимаясь на ноги. — А пока давай выдадим Вику замуж за Ветрова и покончим с ее хандрой в моем кабинете в надежде, что я передумаю.

Он сумасшедший, если полагает, что я позволю Вэну или какому-нибудь Воскобойникову приблизиться к моей милой Ирине.

— Возможно, Ирина рассмотрит мое предложение об ее участии в «Играх». Наследник Волкова еще не проявил себя в «Играх», и Леонид выразил заинтересованность в том, чтобы вложить больше денег и ввести свое имя во внутренний круг. Пусть он докажет свою преданность делу.

— Теперь для этого у него есть сын, — напоминаю я ему.

Он фыркает.

— В этой разбавленной крови нет чести. Он сын служанки. Единственная честь, которую он приносит, — это бесчестие. — С этими словами отец оставляет меня в покое, чтобы я обдумал все, что он только что на меня свалил.

Потребность заявить права на Ирину обжигает мой пах. В тот момент, когда отец оказывается далеко от моего кабинета, я взбегаю по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, и обнаруживаю, что ее дверь открыта, а она спит на кровати, чтобы все могли ее видеть.

Я вхожу в комнату и захлопываю за собой дверь. Ирина вздрагивает, просыпаясь, и ее глаза расширяются. Как я и предполагал, ее светлые волосы растрепаны, а губы припухли. Она трет кулаком глаза, прищуриваясь на меня.

— Влад, в чем дело?

— Сними свою одежду, — требую я низким и убийственным тоном.

Она натягивает одеяло до груди, прикусывая сочную, пухлую нижнюю губу, и отрицательно качает головой.

— Диана собирается посмотреть свадебные платья, Влад. Я не могу сделать это снова. Это неправильно.

Я направляюсь к ней, по пути ослабляя галстук и снимая пиджак с плеч. Вешаю одежду на стул, на котором спал прошлой ночью. Ирина следит за каждым моим движением широко раскрытыми, мерцающими голубыми глазами. Мне нравится, как она смотрит на меня. Я хочу, чтобы каждая ее частичка была на мне. Протянув руку, я хватаю одеяло, сдергиваю его с ее тела и бросаю на пол позади себя. Ирина бросается прочь на четвереньках, мечась по кровати, как испуганное животное, пытающееся убежать от хищника.

Выхода нет.

Я всегда буду ловить ее.

Схватив Ирину за лодыжку, я тяну ее назад, заставляя упасть на живот. Обматываю галстук вокруг ее лодыжки и приковываю ее к столбику кровати.

— Влад, отпусти меня, — требует она, и это вызывает улыбку на моих губах.

— Нет.

— Я закричу, — угрожает она.

— Надеюсь на это, — поддразниваю я.

Срываю с нее одежду. Она визжит и сопротивляется мне, пытаясь прикрыться, но это бесполезно. Ирина все еще без трусиков, как и раньше.