Меня окутывает шепот. Шепот и темнота.

— Отдайся мне, — мужской шёпот, и я совершенно точно натыкаюсь на голую мужскую грудь. Кожи касаются шероховатые ладони, но только для того, чтобы подтолкнуть меня дальше.

Волнительно. Страшно. Выйду отсюда — откушу этому чертовому хищнику что-нибудь ненужное. Ну, если наскребу в себе смелости, конечно.

— Покажи, кто ты есть, — просят слева и касаются моего подбородка.

Кто я есть? Слепая, неопытная зайка. Зачарованно следующая за тем, кого хочется называть Хозяином. Я хочу показать, кто я. Ему… Будет ли ему интересно?

— Покажи мне свою душу.

Это уже женский голос. И кто-то проводит пальцами по моей голой спине.

Комната шепота, комната легких прикосновений, по которой я двигаюсь медленно, пытаясь найти дверь. Комната, в которой я остаюсь наедине с самой собой, будто брошена лицом к лицу с собственными желаниями. Они, эти шепчущие тени, будто моя душа, которая уже устала от давления рассудка.

— Ты восхитительна, — и кто-то еле-еле кусает меня в плечо. Черт, наверное, должно быть страшно или противно. А у меня внутри все волнительно сжимается. Кажется, и я тоже извращенка, только не знала до этого… Боже, как я хочу к Вадиму. Боже, как я хочу, чтобы он меня "присвоил". Ей богу, я уже готова об этом умолять. Черт его раздери, на самом деле, потому что сегодня он не оставил моему "не могу" ни единого шанса. Сегодня я могу. Все!

— Твой отец в больнице с сердечным приступом, — в самое ухо, горячо и встревоженно.

Стоп, что?!



В комнате шепотов зайка неожиданно задерживается. Впрочем, Вадим никуда не торопится, он уже довел Соню до нужной ему кондиции.

Эта комната чаще всего производила неизгладимый эффект именно на женщин. И это на самом деле объяснялось тем, что зажатых женщин было гораздо больше, чем мужчин.

И отказаться от искушения толкнуть зайку в темноту, наполненную искусительными призывами, Вадим не смог. Делать из девочки извращенку — так целиком. Чтобы потом еще долго вспоминала вечер, перебирая каждое воспоминание по отдельности.

Заметив зайку, выходящую из комнаты, Вадим поднимается из кресла, в которой лениво наблюдал за парочкой гостей, и шагает навстречу девушке.

Она… Да к черту всех остальных гостей, на них было абсолютно плевать, а вот зайка… Зайка захватывает все больше внимания. Вадим списывает это все на охотничий азарт, концентрацию на цели. Ну а с чего еще-то ему так зацикливаться на девушке?

Что-то с ней не так. Она практически сдирает повязку с глаз и падает в руки Вадима, прячет лицо, утыкаясь в грудь Дягилева, впивается пальцами в шелковые лацканы пиджака. Дрожит.

Так…

Она напугалась? Нет, конечно, такое может быть, но… Ох, черт возьми, неужели это был неудачный ход? У зайки есть какие-то фобии? Вадим Несторович, ты взял и накосячил на финишной прямой? Молодец. Доминант года, просто…

— Малышка, — успокаивающе шепчет Вадим, проводя пальцами по волосам, — все в порядке, слышишь? Хочешь, уйдем в приват-зону?

Вип-привилегии на вип-вечеринке — это на самом деле прекрасная вещь. Приватные номера почти не трогали, даже лампы не меняли, в них царит нежный полумрак и сходу даже не поймешь, что за дверью номера творится содом и гоморра. Двери блокировались, приват никто не мог побеспокоить. И шампанское можно было в номере найти неплохое. Самое оно, чтобы отвлечься и успокоиться.

Соня прижимается к Вадиму сильнее, а затем поднимает лицо. Смотрит отчаянными глазами.

— Трахни меня, хозяин, — цепляясь в его пальцы, умоляюще шепчет она. — Трахни меня так, чтобы не держали ноги.

И это подобно взрыву глубоководной торпеды.

— Заказ принят, зайка.

Вадим сгребает её в охапку и впихивает в ближайший попавшийся ему приватный номер. Вадим на самом деле жуткий скряга. Никому он не покажет, как трахает свою зайку.

Эта её фраза — это практически нокаут.

Она и так весь вечер его доводила, нарывалась, а он оттягивал свой бросок, дожидаясь вот этой вот заветной фразы.

Она должна была попросить. И она попросила!

Самоконтроль… Какой такой самоконтроль?

Что там бубнит рассудок? Ему что-то не так? Да и пошел он!

Неделя воздержания и так далась Дягилеву довольно болезненно, даже слишком, уж больно сладкий и вечно убегающий ему попался приз.

Добраться до неё хотелось как можно скорее, но ведь два раза уже со спешкой Дягилев промазал. И приходилось отказывать себе даже в малом, свести к минимуму даже прикосновения, даже поцелуи. Даже встречи, черт возьми!

Все, лишь бы не напугать её раньше времени. Тем более, что Вадим прекрасно осознавал — доедет до зайки, и скорей всего все-таки затащит её в постель. А победить он должен был по-другому.

За эту неделю одной нескончаемой охоты весь мир предельно обострился.

Вадим искренне подозревал, что если зайка сегодня его попробует послать — завтра ему придется отвечать за изнасилование. Потому что он её хотел до озверения, и рассудок уже измучился сдерживать эту темную похоть.

И тут она просит! В таких непотребных формулировках, таким пронзительным шепотом, что кажется отчаявшейся. Стоило терпеть ради этого, на самом деле.

Удовлетворить её голод? Да с радостью!

Маску с Сони Вадим срывает чисто из принципа, чтобы ремешки не мешали ему в её в волосах. Пальцы мнут ягодицы девушки прямо поверх ткани платья. Дойти бы до кровати, а сил нет даже на то, чтобы отойти от двери.

— Соня… Зайка моя…

Слишком много голода, слишком много тьмы, слишком мало контроля. Но контроль и не нужен, можно, наконец, брать её снова и снова. Она попросила. И все святые рукоблудники пусть сейчас закатят пьянку на своих распутных небесах. Дягилев победил!

Нет больше слов, ни единого. Только звуки и алчность окутывающей их тьмы. Вадим сейчас даже спускает лямки платья почти вслепую, потому что занят ртом девчонки. Но вот, спустил, и платье падает к ногам. И уже никто и ничто не мешает запустить пальцы под тонкую резинку кружевных трусиков.

Красивая.

Даже больше чем красивая, никаких цензурных слов не хватает, чтобы её описать.

Сногсшибательная маленькая ушастая дрянь, сегодня весь вечер провоцировавшая Вадима. И самое время наказать её за эту дерзость.

Сгрести её в охапку и донести до постели все-таки приходится. Трахать девчонку первый раз на ковре… Дурная идея, на самом деле.

Девочка оказалась достойным противником, на неё пришлось потратить усилия, побеждать её тоже нужно с уважением.

На кровать Дягилев зайку почти швыряет, потому что уже сил никаких нет сдерживаться. Швыряет и тут же сам обрушивается на свою жертву. Святой Эрос, ну наконец-то зайка прижата к простыням его тяжелым телом!