Милинда заерзала на сиденье, ткнула пальцем в окно и сказала:

– Мы уже подъезжаем. Встаем!

В кафе было много свободных мест, играла спокойная музыка. Капли дождя подыгрывали в такт мелодии по оконным карнизам снаружи. Было немного душно от испарений из кухни, но уютно.

Хелен с дочерями расположилась в углу зала и заказала три порции мороженого. Беспокойным взглядом обыскивая зал кафе, она не находила родного лица.

– Ничего, ничего, подождем. Он, наверное, вышел или вот-вот подойдет,– успокаивала Хелен больше себя, чем девочек.

А те довольно уплетали имбирное лакомство, посыпанное шоколадной крошкой.

Вскоре Хелен заметила знакомую походку, но не узнавала фигуры. Знакомое лицо, но другое – повзрослевшее, мужественное, серьезное, красивое. Она привстала, но, ощутив нервную слабость в коленях, присела и опустила руки на колени.

– Сынок, дорогой мой!– прошептали ее губы.– Как давно я тебя не видела…

Восторженный визг дочерей привел ее в чувства.

С улыбкой Брайан подошел к столику, и его сильные, мускулистые руки обняли мать за хрупкие плечи и прижали к широкой груди. Хелен не удержалась и всплакнула, но тут же взяла себя в руки, отстранилась от сына и стала рассматривать его лицо.

– Здравствуй, мама!– произнес Брайан незнакомым, но приятным голосом.

– Пресвятая Мария, какой ты стал!

София и Лин повыскакивали из-за стола и повисли у брата на шее, целуя его в щеки и подбородок.

Брайан радостно усадил сестер себе на колени и мягко сказал:

– Мои дорогие, я так соскучился по вас. Как вы поживаете?

Девочки, перебивая друг друга, стали докладывать свои новости и расспрашивать брата о его жизни. Брайан охотно отвечал на все вопросы, но его взгляд не отрывался от беспокойного лица матери.

Ее глаза выдавали гордость за сына, но и горькую печаль от вынужденной разлуки с ним. Ее сын вырос, изменился. Черты его лица отдаленно напоминали Ланца в молодости, но больше Брайан взял от матери. Его глаза светились радужным светом, не было и тени сожаления о сделанном выборе. Прямой, уверенный взгляд свидетельствовал о силе воли и чувстве собственного достоинства. Изменился голос, речь стала богатой, деловой и вызывала трепет. Брайан был неплохо одет, у него появился свой вкус. Развитые мускулы говорили о регулярных занятиях

спортом. Словом, все, что наблюдала Хелен, – как он двигался, как улыбался, как сидел, как говорил, – сказало ей о том, что сын начал жить той жизнью, о которой и мечтал. И это делало ему честь.

– Вы отсидели мне ноги,– с улыбкой обратился Брайан к сестрам через некоторое время.

Девочки пересели на свои места и продолжили есть уже растаявшее мороженое.

– Вот так я живу. И у меня для вас еще одна новость, только не падайте в обморок,– продолжил Брайан.

У Хелен подпрыгнуло сердце. А Брайан с чувством гордости, смешанным с легкой грустью, сообщил:

– Я переезжаю в Вашингтон.

Напряженное молчание не остановило его.

– Я прошел конкурс на обучение в университет Джорджа Вашингтона. Выиграл стипендию – это гарантия моего безбедного проживания в Вашингтоне. Я знаю, как это далеко от вас. Но именно это было моей целью с самого начала. И я буду рядом, если понадоблюсь… Несмотря на запрет отца.

– Сын, что ты говоришь?!– поразилась Хелен.– Ты, конечно же, взрослый, умный, сильный мальчик, но так далеко и один!

– Мама, я буду не один. Со мной будет Эл. Мы с самого начала обучения вместе и оба дойдем до конца. Помнишь Эла?

– Это твой хороший друг?– вмешалась София.

– Да, Фисо. Этот человек мне как брат и настоящий друг. Вместе нам ничего не страшно. Я приехал сюда только потому, что хотел увидеть вас, так как не смогу приезжать часто, разве только летом, и то ненадолго.

София обиженно вспомнила:

– Ты обещал помочь поступить мне в колледж Хьюстона? Кто теперь мне поможет?

Милинда здраво заметила:

– Но он же не навсегда уезжает! И если Живчик обещал, значит, выполнит.

– Когда придет твое время, все будет хорошо. Я обещаю!

– Обещаешь?– оживилась София.

Брайан клятвенно кивнул сестре и снова обратился к матери:

– Как только я определюсь в Вашингтоне, я позвоню. Мы можем встречаться на Рождество у тети Лили или в любом месте Хьюстона. Он стал мне родным. Я буду писать Бену, звонить ему. Навещайте его чаще. Мама, не волнуйся: со мной все будет в порядке. Я хочу получить от тебя благословение. Ты единственная, кто по-настоящему понимает меня.

Брайан ожидающе посмотрел на мать и напряженно вздохнул.

Глаза Хелен затуманились, но она сдержала слезы и заставила себя радостно улыбнуться. Мать не могла огорчить сына своими переживаниями и опасениями. Ее щеки порозовели от волнения, чувства жалости и тоски, но достаточно уверенным голосом она произнесла:

– Я всегда гордилась моими детьми. Ты же знаешь, я всегда поддержу тебя, только умоляю – будь осторожен. Ты мой единственный сын и защитник. Я никому не могу доверить будущее своих дочерей, случись что со мной…

– Мама!– в один голос возмутились София и Милинда.– Что это за разговоры?

Брайан понимающе медленно моргнул обоими глазами, без слов дав почувствовать матери свою ответственность за сестер.

София и Милинда все понимали и не пытались исправить все на свой лад. На их лицах были грусть и сожаление, смирение и надежда.

– Вы такие взрослые!– как-то грустно проговорил Брайан, сожалея, что не мог находиться с ними рядом все это время.– Вы не сердитесь?

– Нет,– хором ответили сестры.

– А как отец?

– Папа в своем репертуаре,– смело сказала София.– Поэтому даже не огорчайся… Мама, не вздыхай… я знаю, что не права…

Такая самокритичность дочери заставила Хелен улыбнуться, и это немного разрядило напряженную атмосферу.

Брайан наклонился и достал из-под стола разноцветный пакет.

– Здесь вам к Рождеству. Немного рано, но я не мог оставить вас без подарков. Только откроете, когда вернетесь домой.

София протянула руки первая и, взяв пакет, прижала его к груди, как драгоценность.

– У тебя есть деньги?– заботливо спросила Хелен у сына.

– Я запаслив,– отозвался Брайан.– Еще остались деньги с того счета, который ты открывала мне.

– Прими от меня, тоже, как подарок,– мать протянула сыну плотный конверт.– Умоляю – не отказывайся.

Брайан неохотно принял его и ответил:

– Я обещаю, что сполна отплачу за твою заботу и любовь, мама. Я так люблю тебя!