свой первый опыт. Слишком стыдно. Слишком интимно. Эти воспоминания должны остаться только у нее. И возможно у Сета, если он захочет думать о ней.

– Точно? А то мне кажется, такой как Сет может только грубо сношаться, – последнее слово задело Беллу, и она скривилась, ощутив, как к щекам прилила кровь. – Да ладно, не красней ты так. Но знаешь, возможно, Юрок не твой парень. Хотя, с ним вы были как копии друг друга. А с Сетом все иначе. Вы небо и земля, огонь и вода, день и ночь.

– Настолько разные? – и Марина быстро кивнула в ответ.

– Только представь, ты такая мелкая, невинная, светленькая, а он громадный, мощный, свирепый. У тебя мордашка ангельская, а у него – будто демон вырвался из ада. Блин, красавица и чудовище. Так отлично друг друга дополняете.

– Хотела бы я в это верить. Но, увы, у нас ничего не будет. Он выслушал меня и отказался. Ему не нужны отношения.

– Вот же гаденыш! Но ничего, я вправлю ему мозги!

– Марин, ты обещала, – Белла взмолилась, наблюдая, как сестра подскочила на ноги и будто намеревалась рвануть к Сету, чтобы исполнить свою угрозу.

– Ладно, я помню, – она вредничала, но села на место. – Блин, Бельчонок, я в шоке. Не думала, что он и есть твой принц. Эх, жаль, конечно, что в итоге так получилось, но что же. Все мы однажды ошибались. Или влюблялись. Так что давай выпьем за любовь, которой у нас не будет.

И Белла впервые согласилась с сестрой, пригубив уже потеплевшей алый напиток. Любовь? Да, Белла любила, но ее не любили. И не полюбят никогда.

ГЛАВА 26. Сет

Сет отказался от байка, отказался и от Мустанга. Он выбрал обычный темно-серый внедорожник из своего гаража и вжал педаль газа в пол, плавно скользя по дороге. Вот уже шесть часов он почти без остановок ехал только вперед. Туда, куда он клялся не возвращаться.

Мужчина всматривался вдаль, стараясь не думать о том, что на том небольшом перекрестке он мог бы уйти вправо, а после развернуться и умчаться обратно в свою берлогу. Захлопнуть все двери и окна и просто послушать звенящую тишину вокруг. Но он дал себе слово, что попробует. И он честно пытался, когда почти восемь часов спустя добрался до придорожного отеля перед въездом в город. Отдельные домики, как в американском кино. Ему нравились такие места. Можно было не пересекаться с другими постояльцами. А пугать своей рожей какую-нибудь впечатлительную дамочку ему сейчас меньше всего хотелось. Сет снял номер, забрал небольшую дорожную сумку и устроился в небольшой комнате. Тут был телевизор, холодильник, который он тут же наполнил парой банок пива; узкий санузел, с крошечной по его меркам душевой. Но выбирать было не из чего, поэтому Сет стянул футболку и джинсы и встал под холодные струи воды.

Вода жгла ледяным потоком, но Сет не торопился прибавлять температуру. Ему необходимо было остудить тело, остудить голову.

Он долго не мог собраться с мыслями, чтобы просто выйти из номера. Но нужно было поторопиться, чтобы успеть на кладбище до закрытия. Иначе придется сделать это завтра. А бессонная ночь для Сета грозила дурными последствиями.

Мужчина купил в ближайшем по пути магазине белые лилии. Она любила их.

До кладбища он добирался так долго, как мог позволить себе. Проехал через город, стараясь не рассматривать знакомые места. Здесь он жил одно время, когда перебрался сюда с семьей.

Школьники. Они были школьниками, когда познакомились. Ангелина с ее яркой копной рыжих волос привлекала к себе внимание. И Сет обратил. Он влюбился в веснушчатую девчонку, и долго добивался ее расположения. А Ангелина противилась как могла. Тогда она уверяла парня, что не хотела ни с кем встречаться. Что он не был похож на ее любимого актера. Черт, Сет забыл имя того смазливого красавчика из какой-то бразильской мыльной оперы.

А потом Сет возмужал. Занялся спортом, увлекся мотоциклами и как-то сам не понял, как стал привлекать всеобщее женское внимание. И Ангелина сдалась.

Они начали встречаться, потом и вовсе съехались, когда им было по двадцать три.

Он стал мотогонщиком, начинающая и подающие надежды звезда. А она яркая, красивая девушка. Но Сет перестал видеть в ней смысл своей жизни. Его увлекли новые друзья, развязный образ жизни. Он сам не понял, когда оступился. Когда Ангел перестала верить в его любовь. Когда он сам перестал верить в себя и быть примерным парнем, уважающим, обожающим свою единственную.

В ту ночь они поругались. До свадьбы, на которой скорее настояла семья, нежели сами будущие молодожены, должна была состояться через неделю. У него мальчишник, организованный друзьями. У нее тихий вечер с сериалом.

Она не должна была приезжать за ним. Не должна была звонить. Он не должен был грубить ей. Позволять вести себя по-хамски.

Он напортачил. И теперь стоял перед ровной оградой могилы и всматриваясь в темно-серый памятник с ее фотографией. Он не видел ничего, кроме смятых лилий в своей руке и россыпи цветов, которые, скорее всего, принесли ее родные и близкие.

Они ее любили. Он ее любил.

Сет вздохнул. В ту ночь он потерял частичку себя. Потерял своего Ангела.

– Костя, – она оказалась в баре спустя некоторое время после звонка и быстро отыскала их столик.

Друзья загоготали и стали звать Ангелину присоединиться к ним, но девушка напрочь отказывалась.

– О, моя невеста, – Костя полез обниматься, но тут же получил затрещину. Все как она любила, и никто не удивился, лишь поддержали дружеским смехом.

– Нам пора, – она недовольно ворчала и оглядывала зал. Да, тут было полно девчонок в коротких юбках, и Ангелу не нравилось, что ее жених гулял в такой компании.

– Как скажешь, – Костя улыбнулся и позволил увести себя.

– Пойдем, там дождь как из ведра хлещет.

Костя не обращал внимания на дождь, когда запрыгивал на соседнее с водительским сидение. Он был пьян настолько, что мало соображал, но помнил отчетливо, как начал ругаться с Ангелиной.

– Я же просила тебя не глазеть на девиц, – возмущалась она и сопела, выезжая на широкую дорогу. – А ты опять за задницы, небось, хватался.

– Ты чересчур ревнива, – Костя насмехался над ее ревностью. Он уже устал доказывать, что вел себя прилично. Почти.

– Возможно. Но после того раза как-то мало верится, что ты на девушек не заглядываешься, – продолжала ворчать Ангелина.

Костя нахмурился. Она раз за разом припоминала ему небольшой проступок, который после ее слов превращался