Раздались два выстрела, слившихся в один: крак-крак!

Оба задних колеса «кадиллака» взорвались. Большое Дуло, при всем своем огромном весе, подскочил на месте. При этом он издал нечто среднее между носорожьим мычанием и «до» оперного баса. Уэйд и Бодин резко обернулись. Большое Дуло приземлился на тротуар, который заскрежетал под подошвами его башмаков.

Дымок от выстрела стелился от одинокой фигуры с револьвером в правой руке, стоявшей позади «кадиллака» рядом с буксировщиком мистера Уайта.

— Что за черт, мать твою!.. — заорал, тряся бородой, Большое Дуло, лицо которого пугающе наливалось кровью.

Шериф Эмори выскочил из машины:

— Оуэн! Я же запретил тебе приходить сюда!

Леденец Кид ничего не ответил. Не обращая внимания на крики шерифа, он смерил холодным взором толстую тушу Большого Дула.

— Эй, Блэйлок, знаешь, как это называется? — крикнул Леденец Кид отцу лесного семейства, ловко покрутив револьвер на указательном пальце вперед-назад, так что солнце заблестело на вороненом металле, а потом с сочным звуком: шранк! — отправил оружие в потертую кожаную кобуру на левом боку. — Это называется один на один! Слышал о такой стойке?

— Хрен тебе, а не стойка! — взревел Большое Дуло, — Гаси его, ребята!

Уэйд и Бодин открыли огонь.

— Нет! — выкрикнул шериф и вскинул ружье.

Оуэн Каткоут был стар и морщинист, но то, что оставалось в нем от Леденца, вернуло ему былой пыл и характер. Он нырнул за буксировщик мистера Уайта за миг до того, как пули пробили его ветровое стекло и царапнули дверь. Шериф Эмори дважды выстрелил, и лобовое стекло «кадиллака» разлетелось на куски. Истошно завопив, Уэйд рухнул на тротуар, но Бодин обернулся с искаженным яростью лицом и, вскинув свой пистолет, с первого же выстрела сбил шляпу с головы шерифа Эмори. Следующая пуля шерифа просвистела в дюйме от короткого ежика Бодина, который, явственно почувствовав ее обжигающее дыхание, ойкнул и бросился на землю.

Из машины шерифа с пистолетом в руке выбрался шеф Марчетт. Мой отец выскочил из пикапа и бросился на землю. Со смешанным чувством гордости и страха я заметил, что отец тоже сжимает пистолет в руке. Человек-Луна остался сидеть в машине, только пригнул немного голову, так что наружу выглядывал лишь его цилиндр.

Бу-у-ум! — грохнула двустволка. Буксировщик закачался, осколки стекла и металла полетели во все стороны. Большое Дуло стоял на коленях возле «кадиллака», не решаясь подняться во весь рост.

— Папаша! — заголосил из машины шерифа Донни. — Забери меня скорей отсюда, папаша!

— Никому еще не удавалось отнять у меня то, что принадлежит мне по праву! — заревел в ответ Большое Дуло.

Он вскинул свою двустволку и выпустил заряд в машину шерифа, продырявив радиатор. Вода и пар хлестали из пробоины как гейзер. С заднего сиденья, по-видимому прикованный наручниками, снова ошалело заголосил Донни:

— Только не убивайте! Папаша, спаси меня!

Донни был сметлив, и теперь стало ясно, откуда он набрался такого ума.

Схватив с крыши «кадиллака» подсумок с патронами, Большое Дуло торопливо принялся перезаряжать двустволку. Щелкнул еще один выстрел, разбив задний габаритный фонарь «кадиллака». То была работа Леденца Кида.

— Бесполезное занятие, молокососы! — заорал в ответ Большое Дуло, вновь перезаряжая свой дробовик. — Мы пройдем сквозь вас, как нож сквозь масло! Слышишь меня, шериф Джуниор?

В тот же миг отец вскочил на ноги. Похолодев от страха, я чуть было не закричал, чтобы он не делал этого, но он уже, пригнувшись, бежал вдоль машины шерифа и припал к асфальту рядом с ним. Я отлично видел, какой он бледный. Но отец был здесь, на стороне закона, а все остальное не имело значения.

Наступило кратковременное затишье: Блэйлоки собирали в кулак остатки своей храбрости. Потом Бодин и Уэйд вновь принялись палить в машину шерифа, в которой скрючился на заднем сиденье Донни.

— Прекратить стрельбу, идиоты! — рявкнул Большое Дуло. — Вы что, хотите снести голову своему брату?

Быть может, мне это только показалось, но, заслышав этот приказ, ни Бодин, ни Уэйд не прекратили стрельбу сразу.

— Зайди им в спину, Уэйд! — крикнул Бодин.

— Сам и зайди, придурок чертов!

Бодин, продемонстрировав, что ловкость и хитрость хорошего игрока в покер не всегда сказываются в обычной жизни, вскочил на ноги и помчался к углу дома, но успел сделать всего три шага, когда щелкнул выстрел и он, схватившись за правую ногу, повалился на мостовую.

— Я ранен, папаша! — запричитал он. — Господи, папаша, меня подстрелили! — рыдал он, забыв о пистолете, который теперь валялся в стороне.

— Не хрен было высовываться, или ты думал, что пули будут облетать тебя стороной? — рявкнул в ответ Большое Дуло. — Надо хоть немного шевелить своими цыплячьими мозгами!

— Эй, парни, покажитесь кто-нибудь! — крикнул Леденец Кид, укрывшийся в тени буксировщика. — У меня тут с собой пушка, полная застоявшихся пуль!

— Сдавайся, Большое Дуло! — крикнул шериф. — Тебе никуда не деться, ты окружен!

— Прежде я накормлю тебя свинцом, приятель!

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще пострадал! Бросайте оружие, и пойдем на мировую!

— На мировую? Черта с два! — рыкнул в ответ Большое Дуло. — Думаешь, я не бывал в таких переделках? Не для того я поднялся от хлопковых полей и свиного дерьма, чтобы позволить какой-то жестяной звезде заграбастать моего мальчика и все разрушить! Ты неправильно использовал те деньги, что я давал тебе, шериф! Тебе надо было обратиться к доктору, чтобы подлечить голову!

— Брось ерепениться, Большое Дуло, все кончено! Ты окружен!

Это уже был голос моего отца. До самой смерти я не забуду звеневшую в этом голосе сталь. Ведь как бы там ни было, он был Черным Ястребом.

— Сдаваться? А попробуй-ка вот это! — крикнул Уэйд и, вскочив, принялся неистово палить из ружья в моего отца.

Большое Дуло крикнул, чтобы он лег, но Уэйд, по-видимому, подошел к самому краю безумия, который недавно переступил его брат, и не обращал ни малейшего внимания на окрики своего отца. Пули с визгом отскакивали от бетона, выбивая из него искры, изредка долетая даже до горы покрышек, за которыми я прятался. Мое сердце замерло, когда почти над моей головой в резину впилось несколько пуль. Но затем снова раздался треск револьвера Леденца Кида, от головы Уэйда отлетел кусок левого уха, и красная кровь забрызгала «кадиллак» Блэйлоков.

Могло показаться, что пуля Леденца оторвала Уэйду какой-то гораздо более важный орган, потому что он завизжал, как баба. Схватившись за свое разорванное ухо, он грохнулся наземь и стал извиваться, словно Керли из «Трех бездельников»[10].