Сидящий по правому борту «специалист в области движущихся аппаратов» осклабился в белоснежной улыбке, продемонстрировав отличные зубы, поднял ладонь и игриво пошевелил толстыми пальцами. Все вместе это скорее пугало, чем успокаивало, но выбора не было. Декстер осмотрел «старичка-грузовичка», как он его обозвал, еще в ангаре. Излазил двигатель настолько, насколько смог, проверил все, до чего смог дотянуться, и вынес вердикт: годен. За время путешествия его переспрашивали, уверен ли он в этом вердикте, раз уже двадцать. Он неизменно подтверждал.

Вот и сейчас все закончилось так же. Петрухин посмотрел на безмятежно улыбающегося сакса, неодобрительно поджал губу и попытался найти поддержку у Донката. Без толку. Степа чисто технически не был сейчас способен ничего обсуждать.

В силу старой конструкции и сугубой функциональности сидячих мест в грузовике не было. Кресло пилота – и все. Все остальные разместились на каких-то тюках в кузове. От пилота кузов отделяла всего лишь тонкая перегородка, не доходящая до верха. Профессор с Селеной уселись слева, Декстер со Степой – справа. Учитывая разницу в массе объектов, крен выходил изрядный. Но останавливаться или тем более перемещаться во время движения никто не захотел. Ну его от греха… Вот и сидели, страдая. Откровенно говоря, «сидел и страдал» один профессор. Декстеру было море по колено, он в старую посудину верил. А Степа просто-напросто не замечал вокруг ничего.

В его браслете среди кучи электрических импульсов покоился набор, позволяющий в любую минуту связаться с одной очаровательной нимфой, а сама нимфа сидела как раз напротив него. Чего еще желать? Поэтому он просто молчал, изо всех сил пряча идиотскую улыбку, все время норовящую выползти наружу, и смотрел на Селену.

Она уже раз пять делала ему большие глаза, взглядом обещая все кары небесные, если он не перестанет пялиться. Но то ли в атмосфере Бойджера было слишком много помех, то ли «большие глаза» она делала без души, но на Степу вся ее злость не производила ровным счетом никакого впечатления. Он продолжал смотреть, и отвлечь его от этого занятия не могло ничто из окружающего мира.

Декстер было попытался, но быстро понял бесперспективность этого занятия. Схохмил что-то, получил хмурый взгляд от Селены и бросил. Соловью, понятное дело, тоже было не до шуточек. Оставался профессор, но его снедали другие страсти. Так что через полчаса Степе уже никто не мешал любоваться своим ангелом. Кроме самого ангела, но, как уже говорилось, мешала она без особой страсти. Женщина, что взять…

Двигатель бота вдруг издал какой-то особо противный визг, не похожий на те, что были раньше. Из двигательного отсека донесся глухой удар. Не сильный. Но тут же повторившийся.

– Сажай! – Декстер сорвался со своего места, подскочил к перегородке и чуть ли не влез через нее к Соловью. – Сажай сейчас!

Встрепенулись все. Даже Степа оторвался от созерцания Селены. Грузовик дернулся, его мотнуло в сторону, но Соловей поймал его маневровыми. Сбросив скорость, космоштурм повел бот на снижение.

– Надеть шлемы, – донесся его голос из-за перегородки.

В кузове защелкали фиксаторы. Лифт научил многому, и паники не возникло. Да она и не нужна была. Соловей аккуратно оттормозился, перевел двигатели в вертикальный режим и посадил бот на небольшой поляне посреди цветущего сада.

– Приехали, – после надсадного гудения старых турбин его голос, раздавшийся в наушниках шлемов, прозвучал неестественно громко.

Непривычную тишину прорезал недовольный голос.

– Это мне кажется или кто-то только что заверял меня в непременной надежности данного средства передвижения?

Декстер сделал каменное лицо, отчаянно сожалея, что забрало шлема не поляризовано.

– Не кажется, профессор, – отозвался после паузы принявший огонь на себя Соловей. – Он сломался.

Петрухин великодушно не стал напоминать, сколько раз он интересовался техническим состоянием бота. Но Соловей его жертву не принял.

– Однако согласитесь, сейчас мы гораздо ближе к цели нашего путешествия, – в голосе космоштурма не было и намека на расстройство по поводу сломанного бота. Как будто сигарету докурил и выбросил. – И заметьте, при соблюдении полного радиомолчания. Это ли не плюс?

Степа подобрался, ожидая порции сарказма, но Петрухин просто согласился.

– Плюс.

И тут же задал встречный вопрос.

– Удовлетворенность радиомолчанием подразумевает опасения по поводу чего-либо. Вы ждете неприятных гостей?

Судя по тону, космоштурм пожал плечами.

– Может быть. В нашем положении все может быть.

Короткая пауза, посредством которой он показал, что продолжения не будет.

– И что вы теперь собираетесь делать? – поджал губы не дождавшийся комментариев Петрухин.

Вопрос был как-то не ко времени: что тут скажешь через минуту после почти аварийной посадки? Но у Соловья, как оказалось, план «Б» был наготове.

– А вот теперь я с удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством, профессор, и дождусь спасательной команды. Я ведь прав, вы можете ее вызвать?

Петрухин кивнул.

– Вот, собственно, и весь план действий, – космоштурм распахнул водительскую дверь. – Ну что, выгружаемся?

– Прямо даже не знаю, что выбрать, – осклабился Степа. – Все такое вкусное.

Выбор и вправду был не скуден: подкопченная курица, бифштекс, пицца, свиная рулька, лосось. Картофель гратен, рис, гречневая каша, овощи на гриле, паста – в качестве гарнира. И на десерт: клубничный джем, шоколадный мусс, миндальное печенье, шарлотка с яблоками. В общем, ешь, не хочу. Деликатесов типа гала-люксовского айтоди, правда, не было, но бойджи в округе и так было навалом: Соловей посадил грузовичок прямо посреди цветущего сада. Оказывается, она растет на деревьях. И цветут они в разное время. Типа, кто раньше готов, тот и зреет. Чудеса.

Так что с питанием проблем не было, кроме одной. Все это кулинарное великолепие, извечное из походного набора «псов космоса», трофейно добытого на истребителе, предлагалось исключительно в виде плоских дощечек размером с ладонь. Их предлагалось откусывать и разжевывать.

– Наугад, – посоветовал подошедший Декстер. – Они на самом деле все вкусные. Постарались тыловики в свое время. Я, правда, до сих пор так и не понял, это забота о нас была или издевательство?

Степа решил последовать совету сакса. Тем более что все равно другой пищи не предлагалось, а есть хотелось зверски. Он вытащил из одной пачки две дощечки с надписями «Beef steak» и «Pasta», снял упаковку и с усилием отодрал зубами угол «стейка». Разжевал. И удивленно поднял брови. И правда вкусно… Декстер не соврал.

Растворяющийся во рту кусок плитки превращался в почти настоящий стейк. Почти, потому что мозг, точно знающий, что никакого мяса Степа не откусывал, категорически отказывался подтверждать наличие во рту стейка. Хотя все остальные органы чувств говорили обратное. Донкат откусил еще и от плитки макарон. А что, неплохой обед.