Податливое тело отвечало мне взаимностью, и я не мог не радоваться этому. Ассоль доверилась мне, расслабилась и с удовольствием принимала ласки, что, несомненно, не могло ускользнуть от моего внимания. Кажется, она сейчас была куда более отзывчивее, чем тогда в моем кабинете на столе. Ох, бл*ть, одно воспоминание о том случае заставляет каменеть мой член по максимуму. Я так мечтаю разложить красотку на том столе и хорошенько отодрать, чтобы навсегда выбросила из головы своего бывшего сосунца.

― Боже, Ивар… ― простонала на выдохе и, закинув ноги мне на плечи, резко сжала бедра и кончила, дрожа и извиваясь на постели, словно змея.

Да, вот так мне дико нравится. Хороша, чертовка.

Я продолжал вылизывать ее, желая, чтобы она получила свой оргазм по максимуму. Хотя, черт возьми, я сам был на пределе. Член вот‐вот готов был прорвать штаны и наброситься на эту сладенькую девочку, которая целиком и полностью принадлежит только ему.

Когда Ассоль расслабилась, раздвинула ноги шире и опустила их, я пальцами прошелся по набухших складкам и, прикусив слегка, поднялся на локтях, нависая над ее лицом.

Глаза горят, губы искусаны, и даже на грозу ноль внимания.

Вот какой самый действенный способ заставить Ассоль позабыть о страхе. Подарить ей оргазм.

― Раньше мне казалось, ты более стеснительная. Но теперь вижу, что это вовсе не так.

― Ивар, ты…

― Тише, малышка, не напрягайся. Главное, что ты кончила.

Я опустил бедрами и каменным членом прижался к ее промежности, вырывая глухой стон. Млять, как же сложно дышать с таким стояком!

Черт!

Едва не прорычал от досады и, буквально заставив себя, отлип от манящей киски. Сама попросит. Не стану давить на нее.

― Девочка, у тебя есть что‐то перекусить? ― пытаясь прогнать навязчивую мысль о сексе, вспомнил, что вечером не поужинал и завалился спать голодным.

― Эм, что? Прости, я задумалась. Ты хочешь есть?

― Да. Очень хочу.

Знала бы она, что я говорю не о еде, но да ладно, подожду сколько потребуется.

― У меня есть суп и тефтели.

― А гарнир?

― Можем макароны отварить, ― предложила она хриплым голосом, и я улыбнулся. Девочка все еще под впечатлением.

― Давай макароны. Устроим себе романтическое свидание в два часа ночи.

― Ты чертов извращенец, Ивар. Но не могу сказать, что мне это не нравится.

― Я знаю, милая. Пойдем, я еще на кухне хочу твою киску опробовать. Уверен, она везде по-разному вкусная.

И, поднявшись с кровати, потянул эту голую задницу на себя. Надеюсь, она не захочет надеть шорты. Уж слишком заманчивый треугольник мозолит мой глаз. На каждом углу брал бы его и брал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Черт! Сил мне и терпения.

Конечно же Ассоль решила одеться перед тем, как пойти на кухню, но меня радовало то, что она надела свою ночную пижамку. Ту самую, в которой она уже спала на полу прошлой ночью. Мне нравилось. Она почти ничего не прикрывала. Интересно, а хозяйка своего тела знает об этом? Что‐то мне подсказывает, что нет, иначе бы не надевала его при мне. Или думала, что за неимением хорошего света ничего не будет видно? В любом случае мне идеально.

Подожгли две толстых свечи, чтобы хоть немного освещать комнату, и начали хозяйничать на кухне. Ассоль разогревала на плите тефтели, а я поставил воду на макароны. Словил себя на идиотской мысли, что мне нравится готовить вместе. Кажется, такое со мной происходит впервые.

Вода закипела, и я засыпал в кастрюлю макароны. Ассоль продолжала помешивать тефтели с подливой, то и дело задевая меня и подразнивая. Я начинал понимать, что моему терпению может прийти конец, если она не прекратит так себя вести. Нет, я, безусловно, не против, но и мой член не настолько джентльмен, чтобы не реагировать на красивую девушку, которая сама проситься насадиться.

Я и так ходил по квартире в одних трусах в силу того, что мои одежда от коротких перебежек насквозь промокла. Но, глядя на Ассоль, ее это не очень смущало, либо же она хорошо скрывала.

― У меня там еще овощи в холодильнике есть, давай салат нарежу, ― сообщила девчонка, подвинув меня своей задницей.

Кажется, кто‐то напросился. Стоя и помешивая макароны, я перехватил Ассоль за руки, заставляя ее обнять меня со спины. Она напряглась, когда я ее руки положил себе на пресс, а через несколько секунд расслабила пальцы и принялась медленно выводить узоры по животу.

Теперь напрягся я.

Еще и острые соски, впивающиеся мне в спину, не придавали спокойствия. Я выжидал момент. Хотел, чтобы Ассоль сама сделала первый шаг. А она и делала, просто слишком медленно. Продолжала поглаживать живот своими тонкими пальцами. Выводила круги, медленно ласкала, разгоняя по телу мурашки. Потом неожиданно провела пальцами вверх и задела ногтями соски. Я через зубы шумно вдохнул воздух и, психанув, выключил плиту.

С меня хватит.

Резко развернулся и, подхватив ее под попку, усадил на стол.

― Ты думаешь, я такой железный и буду просто терпеть твои касания?

― Но… ― она растерялась и опустила руки по бокам, ― ты же сам положил и…

― Нет, девочка, я стоял у плиты, а ты то и дело касалась меня своими пикантными частями тела. Еще и эти тряпки напялила, которые ни черта не прикрывают аппетитную грудь.

― Ну, знаешь ли, ты тоже не в монаха одет.

― У меня причина ― я промок под дождем. А ты специально дразнишь меня, чтобы наверняка крыша съехала. Я, знаешь ли, девочка, тоже давно без секса хожу. С твоего появления в моем доме!

― Ну, не больше, чем я.

Ее слова как ножом по шву. Разрезал, и стали раны кровоточить. Какого хрена она мне напоминает, что в ее постели уже побывал какой‐то щегол.

― Ассоль, еще одно напоминание про твою сексуальную жизнь, и я сорву с тебя эту гребанную тряпку и отымею так, что ходить не сможешь минимум два дня!