чуть не вырвав поводья из ее рук. София поднялась на носочки, положила руку ей на шею и прошептала ей:

— Это просто дерево. Пойдем.

Еще несколько шагов, и они оказались в рощице. Пелена еще не покрыла ее полностью. Там был небольшой подлесок, и сквозь клубы тумана она могла различить, где деревья росли наиболее плотно: граб и дуб, деформированные ветрами, дующими с моря. София стояла лицом к роще, и если это была та, которую она заприметила ранее, она могла вызвать образ того, что располагалось за ее пределами.

У нее под ногами расстилался ковер из листьев и мха, рыхлый от влаги. Оставалась только одна вещь, которую можно было сделать. Она потянулась вверх и крепко сжала пальцы Гарри вокруг луки, шепча:

— Держись крепко, я собираюсь сесть в седло.

Она поставила свою ногу в стремя и качнулась вверх, и когда она сделала это, сквозь шуршание ее юбок и шелест листьев она снова услышала стук копыт.

И вот он снова стих. Кобыла прыгала вперед под плавающие, призрачные ветки, София пригибалась низко, одной рукой схватив сына, другую протянув к развевающейся гриве. Они скакали вслепую, не имея ни малейшего понятия, какие препятствия могут встретиться у них на пути, и вглухую, оттого, что их хлестали ветки, и копыта Шехерезады стучали по земле, София не могла определить, где находится другой всадник: позади, у кромки леса, или он решил объехать дугой, чтобы перерезать им путь.

Вдруг они оказались вне деревьев, на открытом пространстве, маленькие камешки и кусочки земли разлетались в стороны из-под копыт лошади. Туман был душным. София могла чувствовать, как страх кобылы поднимается нарастающей волной вперед, к шее. Земля пошла под уклон; София молилась, чтобы это оказалось правильным выбором. Туман здесь был угасающим, рассеивающимся: протянувшись на сушу с моря, он покрывал вершины холмов, но еще не заполнил долину.

Теперь под ногами у них был гравий, скрипящий под копытами Шехерезады, и когда из тумана показались два каменных столба, София направила кобылу прямо между ними. Как только они проскочили через калитку, мир изменился. София замедлила бег лошади до легкого галопа, и они вышли дальше вниз по пологому склону на чистый воздух. Они оказались на широкой аллее, вдоль которой росли липы с переплетенными ветвями, с затененными декоративными садами с каждой стороны, которые она знала так же хорошо, как и те, что были в Бирлингдине.

София с облегчением вздохнула. Поцеловав Гарри в макушку, она спросила:

— Знаешь, что мы найдем, когда занавес откроется? Это место называется Джолиф-корт. Скоро ты увидишь фонтан с дельфином. Вот он! — Она не могла заставить свой голос не дрожать. — Где-то здесь проезжая часть дороги к конюшням. Но если мы поедем прямо вперед, там будет поворот, который приведет нас к крыльцу. Мы постучим в дверь и посмотрим, дома ли мистер Джолиф.

— Он больше не будет преследовать нас, мама, не так ли? — спросил Гарри тихим голосом.

— Нет, мой дорогой.

Но они не успели добраться туда. На тропинке справа, со стороны конюшен, сквозь завивавшийся клубами туман, появился мужчина. Он преодолел расстояние большими шагами, и прежде чем они могли различить лицо или фигуру, он произнес:

— Стойте! Эй, кто вы?

Ее руки крепче впились в поводья, и кобыла, дрожа, остановилась. Мужчина подошел ближе.

Он был в грубых ботинках, на нем было длинное серое пальто с капюшоном, а в руках дробовик. Под загнутым краем его высокой шляпы она увидела светлые волосы и широко раскрытые серые глаза. Человек с ружьем был Жак Десерней.

Глава 13

Гарри пытался не плакать. Мама была напугана, его поездка на Шехерезаде не удалась, а теперь еще перед ними оказался этот великан.

Великан взмахнул своей высокой шляпой и подбежал к ним в своих больших тяжелых ботинках, и Гарри в испуге отпрянул назад.

— Что случилось?

Мама не отвечала, и великан продолжал:

— Я услышал, что вы приближаетесь. Галопом, в таком тумане, как этот. Что вы там делали? Да еще с ребенком?

Глаза гиганта, устремленные на Гарри, вблизи оказались совсем не такими жестокими. Без шляпы он был больше похож на человека, и еще у него была смешная манера говорить: он говорил «лышал», как Митчелл, а не «слышал», как мама. Его голос был мягким и приятным.

— Держу пари, вы достаточно поездили верхом для одного дня. Теперь слезайте.

У мамы не было времени, чтобы спорить, а у Гарри — чтобы уклониться в сторону; крепкие руки схватили его и опустили на землю, затем мужчина поднял его на руки. Мальчик заметил, что мужчина не отрываясь, смотрел на маму. Гарри держался очень прямо, он положил одну руку на плечо мужчины, просто чтобы попробовать, каково оно на ощупь. Оно было крепкое и теплое.

Мама закричала:

— Как вы смеете? Вы пугаете его!

— Нет, это вы. Скажите мне, ради всего святого, что происходит? Позвольте мне помочь вам.

Когда она по-прежнему не ответила, человек сердито фыркнул, и это, как ни странно, развеселило Гарри.

Мужчина посмотрел на него и улыбнулся.

— Но сначала мы проводим вас в дом. Роджерс!

Это был громкий рев. Он прозвучал как раз рядом с ухом Гарри, заставив его держаться крепче, и человек огромными шагами направился в сторону крыльца в конце поворота. Грум прибежал из конюшни. Шехерезада элегантно ступала вдоль аллеи за ними, глядя вопросительно на Гарри; он мог сказать наверняка, что мужчина вызывал у нее любопытство.

Теперь мама выглядела сердитой.

Когда они подошли к крыльцу, мужчина остановился, длинное ружье качалось у него на руке. Он сказал Роджерсу:

— Помогите леди Гамильтон спуститься с лошади, будьте любезны. — Затем он обратился к Гарри, когда мама аккуратно спрыгнула на землю: — Как зовут твою лошадь?

— Шехерезада.

— Роджерс отведет ее в конюшню. За ней будут хорошо ухаживать. — Мужчина кивнул Роджерсу, который начал уводить лошадь, и стоял, глядя на нее в течение нескольких секунд. Затем он повернулся и сказал несколько странных слов, которых Гарри не понял:

— Я знаю эту кобылу! Я видел ее в Гринвиче. — У него было такое лицо, будто он только что встретил самую удивительную и чудесную вещь в мире.

Гарри был доволен. Он любил, когда людям нравилась Шехерезада.

Мужчина наклонил свою голову к маме и спросил:

— Вы окажете мне честь войти внутрь?

— Это абсурд, — раздраженно ответила мама. — Что вы здесь делаете? Где мистер Джолиф?

— Во Флоренции.

Он был уже у двери. Оставив ружье у колонны, мужчина сильно толкнул дверь, и