– Нет. С чего ты взяла?

– Да так, подумала. Обратила внимание на странную закономерность: ты был тут, и она тут околачивалась. Ты в командировке, и ее что-то не видно.

– Знаешь ли, у нее свой график. И вряд ли он зависит от меня.

– А, по-моему, она преследует тебя, как оса таз с вареньем, – я не смогла скрыть раздражения.

– Это что, комплимент? Назвать мужчину тазом – все равно что женщину – банкой. По меньшей мере, некорректно.

– Для осы таз с вареньем – любовь всей жизни, – возразила я.

– Ну если в этом смысле… – смягчился Юра. – Не волнуйся, вряд ли наша папина дочка выберет меня в качестве таза. Хотя приятно, что тебя беспокоит и это, а не только твой предвыборный маньяк. Кажется, ты ревнуешь?

– Вот еще! – возмутилась я. – Я-то твердо знаю, что твое любимое варенье – клубничное. Мне просто не понравилось, что тебя нет рядом.

– Приеду сегодня вечером, Клубничка.

– То-то же…

Николай, в отличие от меня, по субботам работал. Уроки заканчивались, а пребывание детей в интернате – нет. Выходные даже хуже будней, потому что одних ребят забирали родственники, а других – тоска.

Так что, когда я встала, нашего директора уже не было. Как и никакой еды в доме, кроме кошачьего корма. Я с завистью посмотрела на Терку и решила позавтракать в кофейне. Обзвонила подруг. И в одиннадцать я, Рита и Люда уже изображали героинь «Секса в большом городе». Регина все еще не решалась выходить без мужа. Оно и понятно, посттравматический синдром.

Мне не терпелось расспросить Маргариту, чем закончился вчерашний вечер.

– Напоила детей горячим молоком и уложила спать, – для нее это было самым обычным делом.

– А Николай?

– Что Николай? – Она сделала вид, что не поняла подоплеки моего вопроса. – Он поехал к себе домой, то есть к Юре.

– Вы даже не поговорили?

– Почему же, мы не глухонемые. Обсудили погоду и пробки на дороге.

– Ну конечно, его рейтинг тебе поднимать не нужно, – не удержалась от колкости я. – И ракурс ему выбирать не надо, и слоганы писать. Тоска!

– Для рекламы у Николая есть ты, Вик, – парировала Ритка. – Ты впариваешь мне его, как продавец залежавшийся товар.

– Господи, вот бы мне кто-нибудь впарил хорошего мужика, – Люда мечтательно закатила глаза. – Ну почему у вас – то дипломат, то депутат, то археолог? А у меня – обычный водитель, даже без личной машины, поэтому с комплексами. Он вбил себе в голову, что раз я зарабатываю больше, чем он, значит, занимаюсь чем-то криминальным. Он мне вчера заявил: «Через твою турфирму, наверное, беглые преступники за границу уезжают. Так что твои деньги грязные, а мои, хоть и небольшие, чистые». Жаль, что я этих чистых не вижу. И за квартиру запачканными плачу, и продукты на изгвазданные покупаю. Нет, вспомнила, на день рождения мой ненаглядный мне за свой счет большую кружку подарил с моим именем. Теперь он из нее чай пьет. Я же кофе люблю, причем из маленьких чашечек.

– Хорошо он тебя знает, – усмехнулась Ритка, прихлебывая, как и Люда, двойной эспрессо.

Я же смаковала пенистый капучино. И задала вопрос, который меня волновал с самого утра:

– Девочки, как вы думаете, Юра может променять меня на какую-нибудь иностранку?

– Я считаю, что все мужики ходят налево, в твоем случае летают. Только не всех удается на этом поймать. Не изменяют разве что заключенные в тюрьме, и то лишь в одиночной камере, – изрекла Люда.

– Не знаю, что мужчины делают. Но даже ребенку известно, чего они не делают, – издалека начала Марго. – Представляете, на днях мои дети приносят журнал. Там картинка: мужчина с пылесосом. А рядом спит котенок.

– Мама, реклама врет! – возмутился Глеб.

– Не врет, а фантазирует, – поправила его Ритка.

– Ну почему же, – заступилась я за коллег. – На самом деле изобрели бесшумные пылесосы.

– Да не в этом дело, – почти хором говорят они. – Котята-то спят, но мужчины точно не пылесосят!

– Девочки, у меня прямо в глазах потемнело. Это что же, у меня растет будущая уборщица и ленивый бездельник? Короче, заставила я их обоих генеральную уборку в своей комнате устроить.

– Ха, Рит, они же правы, – оживилась Люда. – Даже если дети пылесосят, мужчины-то крайне редко. Мой мужик не знает даже, где этот агрегат у нас стоит. В твоем, Рит, доме вообще, извини, мужика нет. Да и Юра у Вики лучше домработницу наймет. Последнее особенно ценно.

– Вот-вот, – поддержала Марго. – Так что тебе, Вик, надо поменьше задавать вопросов нашему кандидату и побольше Юре.

Значит, Табуреткин уже ей на меня нажаловался. Ох, мешает он нашей дружбе!

– Я задаю вопросы, потому что хочу поймать маньяка, – заявила я.

– Главное, чтобы он тебя не поймал, – предупредила Люда.

Это прозвучало как-то зловеще, моя рука дрогнула, капучино выплеснулся из чашки. Давно замечено: наденешь белое – обязательно испачкаешься. А я сегодня щеголяла в белоснежной водолазке…

Пришлось мчаться домой переодеваться, ведь после обеда Сивоброд попросил меня посмотреть с ним съемную жилплощадь. Холостой мужчина да еще с бородой вызывает подозрения. А ну как террорист? Или станет мальчиков водить…

Я одобрила район: магазины и остановки близко. Да и дом – добротная кирпичная многоэтажка. Но вот квартира оказалась нехорошая. На наш звонок открыла хозяйка – толстая неопрятная женщина. Она привела нас в комнату, которую собиралась сдать – тесное, обшарпанное помещение со старым продавленным диваном. Я поморщилась.

– Вроде ничего, сойдет, – решил Николай.

Опустился на диван, который под его тяжестью прогнулся почти до пола и громко заскрипел.

– Любимую сюда не приведешь, – заметила я.

– Да я их и раньше никуда не водил, – грустно ответил археолог, видимо, вспомнив о своем неудачном браке, уже давно закончившемся разводом.

– Мне здесь не нравится, – не стала скрывать я.

– Если телевизор поставить, будет веселее, – не унывал Сивоброд.

Но тут послышалась какая-то ругань. Оказалось, что хозяйка на кухне выясняла отношения с другими жильцами. Квартира была трехкомнатная, сдавались две каморки.

– Не будем мы вам за следующий месяц платить, – громко выступал парень студенческого вида.

– И наглость с вашей стороны этого требовать, – поддержала его девушка. – Вы что, забыли, что ваш сынок-алкоголик неделю назад украл из прихожей мои сапоги, продал их первому встречному, а деньги пропил? Так что это вы нам должны. Скажите спасибо, что мы еще не заявили в милицию…

– Уходим отсюда, – потребовала я. – Пока нашу обувь не загнали за бесценок. Не должен уважаемый педагог жить в таких условиях.