Тут надо заметить, что командир корабля не считал возможным появляться в кают-компании без приглашения офицеров — таков был обычай…

Гвоздика усадили в кресло, и он, тающий от безопасности, от счастья неожиданного спасения, снова и снова говорил о портфеле Ботончито, о Нукануке, о мерзком Нус-Прошусе…

«Кречет» пришел в Сидней через день после отплытия «Новой Голландии», и офицеры, конечно, читали в газетах о приключениях Гвоздика. И Аполлон Филиппович рассказывал, что знает мальчишку и что даже в свое время наградил его нынешним именем, значит, Гвоздик — все равно что его крестник. Но кто мог подумать, что события получат такое продолжение!..

Кстати, никто особенно не удивился рассказу Гвоздика о корабельных гномах. Аполлон Филиппович даже сказал, что в трюме «Кречета» тоже обитает представитель этого племени, только он очень стеснительный и редко показывается наверху…

А пока шла беседа, «Кречет», разведя в помощь парусам пары, мчался в том направлении, куда ушла «Новая Голландия». Курс-то был известен — мыс Доброй Надежды. Каждые пять минут бухала на палубе сигнальная пушка.

И наконец близко к полуночи, когда у Гвоздика совсем уже слипались глаза, в кают-компанию просунул голову матрос.

— Ваше высокоблагородие! Кажись, ихний пароход!

— Догоняем? — вскочил Аполлон Филиппович.

— Никак нет! Навстречу прут и сигналят по-всякому!

Гвоздик бросился к выходу.

— Стоп, юнга, — засмеялся капитан. — Куда ты в таком наряде? Распугаешь всех пассажиров!

Принесли высушенный и отглаженный костюм Гвоздика. Только вот башмаков не было. Зато один веселый матрос попросил:

— Ваше высокоблагородие, дозвольте подарить мальчонке мою бескозырку! Он ведь вроде бы и мой крестник. Это я его первым услыхал, а потом в луче разглядел…

«Кречетъ» — было написано на черной ленте бескозырки.

— Подари, Василий… Гвоздик, это тебе вместо прежнего берета, — сказал Аполлон Филиппович. — Теперь ты опять как гвоздик. И гвоздик ты героический, железный, хотя и не тонешь.

…Наверное, не стоит подробно рассказывать про отчаяние дядюшки Юферса и тетушки Тонги, когда ни к ужину, ни после ужина Гвоздик не появился. Не надо терзать читательское сердце. Скажем только, что переполох нарастал, как лавина. По всем палубам, по всем закоулкам был объявлен поиск. Попробовали бы не объявить, если этого требовала герцогиня Тонга Меа-Маа… Конечно, мальчика не нашли. И безутешная Маа заявила, что паи-паи наверняка упал за борт. Немедленно полный назад! Обыскать океан!

Это было безумие! Во-первых, как считал капитан «Новой Голландии», мальчишка шастает где-нибудь по пароходу. Заблудился или застрял… Во-вторых, если и, не дай бог, угодил за борт, где теперь его найдешь? Да еще ночью! Сколько времени прошло! Большое, конечно, несчастье, да только что поделаешь. А разворачивать на обратный курс такую махину, жечь многие тонны лишнего угля, выбиваться из расписания! Убытков не счесть… Но тут стали возмущаться и требовать обратного курса многие пассажиры, через помощника О’Брайена предъявили капитану ультиматум. Потому что многие знали и любили Гвоздика.

Пароход описал дугу и пошел на восток, давая долгие гудки и обшаривая темную воду прожекторами. Примерно через час показался палящий из пушки русский военный корабль. Вспышками сообщил, что… о, чудо! О, счастье!

Два судна, сияя огнями, медленно сходились в океане и наконец застопорили ход в полукабельтове друг от друга. Эту чудесную картину еще больше украшала повисшая в чистом небе круглая луна. Аполлон Филиппович Гущин-Безбородько распорядился спустить капитанский вельбот. Он сам решил сопроводить Гвоздика на «Новую Голландию». По этикету, наверно, полагалось, чтобы капитан пассажирского парохода первым посетил командира военного корабля, да уж ладно. Пока эти штатские раскачаются…

Вельбот стрелой помчался к «Новой Голландии», пересекая на зыби лунную дорогу. Матросы «Кречета» кричали вслед «ура!». Опять — уже радостным салютом — бухнула пушка. А на сверкающем плавучем городе гремел оркестр…

Гвоздик опять едва не погиб — в объятиях Маа. Едва не захлебнулся в Ниагаре ее счастливых слез. И когда он, опять чудом оставшись в живых, освободился и задышал, к нему обратился капитан «Новой Голландии»:

— Поздравляю, молодой человек. Вы сегодня родились заново, и для всех нас это тоже счастливый день… Однако постарайтесь больше не падать за борт. Остановки в океане и поиски таких любителей купания не всегда кончаются удачей. И обходятся судовой компании в ха-арошенькую сумму…

Гвоздик возмущенно вскинул голову в помятой бескозырке:

— Да вы что! Думаете, я сам упал? Меня скинули!

— Кто? Что? Где этот негодяй? — раздалось вокруг.

— Вот этот негодяй! — послышался властный голос. Профессор Башкампудри прокладывал в толпе дорогу, а за ним два матроса тащили под руки тощего клетчатого господина.

— Это он! — закричал Гвоздик, и горячие слезы брызнули у него из глаз. — Он меня сбросил!..

— Я протестую! — громко завозмущался замаскированный Нус-Прошус. — Я впервые вижу этого мальчика!

— Врешь! — Гвоздик подскочил и одним движением сорвал с Нуса очки, нос и бородку. — Смотрите! У него на настоящем носу следы от моих зубов!

Все ахнули.

— Сударь, — сказал Нусу капитан «Новой Голландии». — До Кейптауна вам придется посидеть под арестом в вашей каюте. Далее — дело полиции… Эй, оркестр! Марш «Морской король» в честь мальчика и его славных спасителей!

…И было еще много всего: шума, поздравлений, возмущений по поводу вероломного Нуса и радостной музыки. «Новая Голландия» и «Кречет» разошлись наконец, сигналя и салютуя друг другу. Гвоздик долго махал бескозыркой морякам клипера. Особенно капитану Гущину-Безбородько и матросу Васе, который первым услыхал и увидел Гвоздика в океанской ночи…

Несколько раз осторожно приближался профессор Башкампудри, смотрел виновато и выжидающе. Но Гвоздик делал вид, что не замечает этого… В общем, понятно кого…

Когда Гвоздик улегся в постель, Маа села у его изголовья, а дядя Ю в ногах. И так сидели до рассвета, будто боялись, что он опять исчезнет. А ему снились ботинки. Они в толще океана опускались все ниже и беседовали: «Как хорошо! Прохладно и спокойно…» — «Наконец-то мы больше не будем сидеть на ногах этого несносного бегуна! А то ведь целый день — по палубам, по ступеням, по ржавым скобам!..» — «У меня уже дыра на подошве…» — «И у меня… Ну, ничего! Дырки нам пригодятся, они будут окошками, когда мы опустимся на дно И сделаемся домиками для рыбок». — «Я предпочел бы иметь жильцом пожилого глубоководного краба-одиночку. Спокойнее…» — «Пожалуй, вы правы…»

3. УТРО. — КУКУНДА ОПРАВДЫВАЕТСЯ. — ДЯДЯ Ю И МАА БОЯТСЯ. —

КРАТКОЕ УПОМИНАНИЕ О НУСЕ. — ВИЗИТ ПРОФЕССОРА ВАШКАМПУДРИ.

Конечно, после столь бурной ночи Гвоздик проснулся поздно. Однако все же раньше дядюшки и Маа… Он сразу все вспомнил. Но вчерашние приключения казались очень далекими и ненастоящими. Можно было бы подумать, что все приснилось, но на стуле поверх одежды лежала бескозырка с надписью «Кречетъ».