думаешь мой род не заступится за меня, особенно когда на складе Вороновых действительно мы обнаружим килограммы наркотиков?

Блондин напрягает шею и выдыхает из раздувшихся ноздрей пар, прямо как дракон. Ого, номер. Интересно, а что у этого бычка за Дар?

— Лавры все ты себе не заберешь, — выдает Василий совсем неожиданное. — Я иду с вами.

— Я не карьеристка, Вася, — хмурится воительница. — Но как хочешь.

Вот так неожиданно мы втроем уходим на базу. Тот еще скоморох этот Рубцов. Как молодуха на свидании, поломался и все равно пошел. Не захотел отдавать славу Кате.

Привожу князей-защитников на склад, мимо своих бойцов, и показываю горы наркоты.

— Тут всё ясно, по-моему, — замечает Катя.

— Нужно провести экспертизу, — Василий смотрит на порошок, как баран на новые ворота.

— Нужно, но всё ясно, — настаивает девушка, уперев руки в бока. — Будешь звонить Трубецкому?

Звучит это как: «Если не ты, я сама сделаю».

— Поспеши, белобрысый, — вставляю и я свои пять копеек. — Вороновы, наверняка, уже лыжи навострили. Хочешь, чтоб Совет их упустил?

Стиснув зубы, Рубцов достает мобильник и быстрым набором кого-то вызывает:

— Виктор Емельянович, да… то есть, нет, пока не задержали виновников. Потому что Романов заявляет, что Вороновы занимаются наркоторговлей. — Усилив слух, улавливаю из динамика: «Причем здесь нахрен Романов?» — Это он с Соколовыми и Лазаревыми устроил штурм. Не могу знать, почему он в каждой дыре затычка…Что? Верно, Вороновы — наркоторговцы. Репортеры видели порошок. Стыд, согласен. Кого задержать? Романова? — «Какой в жопу Романов, Вася? Вороновых, барыг этих в кандалы и быстрее!». — Понял. Едем на штурм усадьбы.

Он бросает трубку и смотрит прямо на Катю, игнорируя меня:

— Быстро едем в главную усадьбу Вороновых! В дороге подключим разведку!

И князья-защитники спешат вон из склада. Теперь, главное, чтобы никто из «Каркуш» не улизнул. Не хотелось бы мне морочиться еще и здесь.

Глава 14

У Царя новый дом

— Ну, Витя, как поступим с этими «воронами»? — вздыхает один из членов Совета. — Это же какой удар по репутации всей сочинской аристократии! Простолюдины теперь будут нас больше недолюбливать.

— Плевать на простолюдинов, — рьяно заявляет Евгений Воскресенский. — Главное для нашего выживания — благосклонность европейских родов. Их злить точно не стоит.

— Это точно, Женя, — Виктор Трубецкой задумчиво смотрит на Воскресенского. — Это точно.

Виктор ощущает напряжение главы и спешно заявляет:

— Тогда казнить Вороновых и дело с концом.

— Да, казнь виновников порадует графа Штольбергского, нашего партнера, — Трубецкой солидарен. — Но Вороновы под пытками столько интересного наговорили, в том числе и про членов Совета, и я даже не знаю, что теперь делать.

Весь Совет, кроме главы, ловит ступор. Особенно Воскресенский. Да и остальным членам ненамного легче, даже тем, кто никак не связан с наркотиками. Ведь у каждого за спиной вздымается шкаф, полный интриг, сговоров, козней.

— Витя, не стоит верить бездоказательным обвинениями, — Воскресенский натягивает на лицо усмешку.

— Ты прав, Женя, голословщину нельзя принимать за доказательство, — соглашается Трубецкой. — Пока я просто мотаю на ус, всё что слышу, — глава обводит взглядом замолчавших коллег. — Итак, решено? Всех мужчин Вороновых от мала до велика казнить, женщин — изгнать из Сочи. Кто против, пусть выскажется.

Тишина повисает в зале.

— Единогласно, — подытоживает глава. — Сбежал только наследник Емельян, но я надеюсь, что и до него доберемся. На перевалах его не видели, в порту тоже. Негодник прячется где-то в Сочинской долине. Ничего, отыщется. Не переживайте, коллеги.

Остальной Совет не переживает. Дворяне еще пребывают в прострации после вынесенного приговора. Трубецкий только что почти единолично решил вырубить целый род под корень. И это только ради того, чтобы не раздражать европейских партнеров.

— Кому достанутся владения Вороновых? — подает голос Воскресенский.

— Поделим с вами поровну, — усмехается Трубецкой. — Не впервой. Только не будем забывать и о Соколовых с Лазаревыми. Ну и о Романове, само собой, — глава улыбается в бороду. — Мне кажется, всю затею придумал именно этот парень. Он достоин поощрения.

— Как поделим земли и недвижимость? — не отстает Воскресенский.

— Завод по насосам получат Соколовы, Лазаревы заберут пару ресторанов. Романову пуска достается усадьба в черте города.

— Нам остается совсем немного, — замечает Воскресенский. — Стоит ли отдавать завод Добромиру? У него уже есть свой. Соколовы получат монополию в насосном производстве.

— Монополию лишь в Сочи, — отмахивается Трубецкой. — У них полно внешних конкурентов, поэтому они не смогут задвигать цены.

— Ну а щенку Романову не жирно будет? — подают голос с дальней половины стола. — Городская усадьба у Вороновых уж слишком неплохая. Я там гостил несколько раз.

— Я тоже. Да, очень даже ничего, — соглашается Трубецкой. — Но юноша шагает верной дорогой. И одного домика мне совсем не жалко, чтобы показать ему это. А вам?

Члены Совета переглядываются и пожимают плечами.

— Значит, снова единогласно, — глава Совета довольно поглаживает бороду. — Межевание пройдет в самое ближайшее время. Каждый на этой неделе получит межевой план. Никто не будет обижен, всем перепадет по крепостной деревне. Но если кто посчитает, что его обделили, может подойти ко мне. На этом заседание Совета объявляю завершенным.

* * *

— Неплохой домик, — с интересом оглядываю я свою новую усадьбу. Небольшая белая колоннада, аккуратные треугольные портики. Очень сильно напоминает в миниатюре византийские дворцы, которые я грабил во время своих набегов. Ну еще в юности, потом-то я уже сам себе такие дворцы строил.

— Да, господин, очень красивый, — Радмила вернулась к роли услужливой на всё готовой помощницы. Блондинка любуется садом с фигурными кустами и журчащим фонтаном. — Это усадьба близка к центру. Вы можете продать ее за целое состояние.

— Продать? — вскидываю брови вверх. — Нет, я буду здесь жить. Это, конечно, далеко не царские палаты, но на первое время сойдет. Я сказал что-то смешное? — девушка тихо хихикает в ладошку.

— Нет, — изо всех сил сдерживаясь, произносит Радмила. — Просто представила выражение лица отца, когда он получит счета за содержание усадьбы.

Я усмехаюсь.

— Зрелище и, правда, выйдет презабавное. Но старику грех жаловаться. Он получил два доходный ресторана, так что пускай не жмется и отделяет часть прибыли своему господину. Вскоре траты с ним разделят и Моржовы, когда те вернут свои рынки сбыта. А потом и Соколовы, когда Добромир примет «клятву на душе».

Таков порядок. Сюзерен берется защищать своих вассалов, а за это вассалы кормят своего сюзерена и его воинов.

— Замечательное решение, — одобряет Радмила. — Господин, а вы предполагали, что больше всех от раздела земли Вороновых получат Трубецкие, которые и пальцем не пошевелили?

— Я не удивлен, — киваю. — Всегда было так. Миром правят сильные, а законы лишь нужны чтобы оправдать их действия.

По пологому крыльцу мы поднимаемся в дом. В просторном холле нас встречают выстроившиеся в шеренгу слуги. Четыре миловидные служанки в белых фартуках и чепчиках, дородная крупная женщина,