Я нашарила будильник, поднесла к глазам. Почти половина седьмого. Снаружи еще темно, но скоро начнет светать. Я поерзала под одеялом, пытаясь понять, как там мои травмы.

— Проснулась? — прошептала Бритни.

— Да.

Честно говоря, чувствовала я себя паршиво. Да, я крепко проспала несколько часов, но усталость не прошла, голова кружилась.

— Нам совсем, совсем нельзя шуметь.

— Ладно.

Спали мы не раздеваясь, так что просто встали в темноте и крадучись пошли вниз.

— Я первая, чтобы не встревожить Рея.

Что еще за Рей?

Она приоткрыла кухонную дверь, я услышала ее шепот. Так, выходит, все-таки ловушка. Я могла бы и сразу догадаться, что таких чудес не бывает. Все и всегда предают. Я окинула глазами коридор. Еще можно выбраться через парадную дверь.

— Порядок, входи. — Бритни поманила меня в кухню.

Я еще раз посмотрела на парадную дверь, но какой-то внутренний голос твердил: этой девчонке можно доверять. Подошла к квадратику света, обозначившемуся в дальнем конце коридора. Бритни стояла в кухне согнувшись и держала за ошейник огромного пса, здоровенную лохматую немецкую овчарку. Животные — это не ко мне. Своих у меня, понятно, никогда не было, и я совсем в них не разбираюсь. И вообще не просекаю, с какой радости некоторые с ними возятся, да еще и разговаривают. Бред, да? Они просто не понимают, что животные — другие, не похожие на нас, не люди.

— Закрой за собою дверь, — прошипела Бритни. — Это Рей, папин служебный пес.

Блин! Угораздило — заперта в комнатушке два с половиной на три метра, рядом с гребаным полицейским псом.

— Он тебя вчера тоже искал, правда, Реюшка? Ну вот, а теперь нашел, да? Умница. Поздоровайся с ним, — обратилась ко мне Бритни, — тогда будет порядок.

— Привет, — сказала я, пытаясь не смотреть псу в глаза и вообще его не злить.

Бритни сдавленно хихикнула:

— Да нет, не так, погладь его. По холке, не по голове. Давай, тогда он поймет, что ты своя.

— А он меня не укусит?

Бритни улыбнулась и качнула головой.

Я подошла поближе, опасаясь, что пес подскочит и схватит меня за руку своими здоровенными зубами. Медленно, медленно нагнулась, положила руку на шерсть у начала шеи, задержала ее там. Под шкурой я чувствовала его крепкое тело, теплое, полное жизни, а сама шерсть оказалась просто невероятной, такой чистой и мягкой. Можно было подумать, что я трогаю рукой льва. Я чуть пошевелила рукой.

— Привет, Рей, ты хороший пес.

Слова вышли такими же деревянными, как и движения. Рей понюхал мою ногу, а потом стремительно, даже агрессивно потерся огромным твердым носом о мои джинсы, едва не свалив меня с ног.

— Чего это он?

— Да ничего. Ты ему понравилась, вот он и метит тебя своим запахом.

Мешать ему я не собиралась, стояла и смотрела, как он оставляет на мне свою метку. Если подумать, выходит, что умом собаки не отличаются. Он не врубился, что принял в свою стаю врага.

Бритни возилась в углу, ко мне спиной. Потом она развернулась и торжествующе продемонстрировала мне рюкзак — черный, но весь в нашивках и значках.

— Я сложила сюда всякое. Твои одежки, кое-что из еды, воду тоже. У меня есть одеяло, но оно не влезло, я его привяжу сверху.

Она порылась в ящике, вытащила моток бечевки и начала обвязывать скрученное одеяло. Я даже не знала, что ей сказать.

— Это твой рюкзак?

— Мой, школьный.

— А как же ты?

— Да куплю новый, скажу — лямка порвалась. Делов-то.

Сверху долетел хлопок двери в ванную. Мы переглянулись. Я хотела бежать в ту же секунду. Бритни подняла руку и удержала меня. Спустили воду, потом сверху раздался мужской голос:

— Кто там внизу? Бритни, это ты?

Сердце у меня опять подкатилось к горлу. Бритни открыла кухонную дверь и крикнула

— Да, пап, это я! Рей тут скулил. Пойду его выведу.

— Давай. Спасибо, малыш.

Бритни вернулась, привязала одеяло к рюкзаку, потом прицепила поводок к ошейнику Рея и пошла к задней двери, поманив меня следом. Я аккуратно притворила дверь — холодный воздух хлестнул в лицо. В помещении мне было душно, не по себе, но теперь предстояло вернуться под открытое небо, и вся неприглядная реальность такой жизни снова встала перед глазами.

Бритни потащила меня задворками. Она вела Рея на поводке, я несла рюкзак. Шли мы молча. Тропки были такие узкие, что идти в любом случае приходилось гуськом: пес, Бритни, потом я. Попетляв и покрутившись несколько минут, мы добрались до ворот между двумя изгородями. Бритни спустила Рея с поводка, он одним махом перепрыгнул через калитку. Мы перелезли следом. На свободе, в открытом поле, пес казался гораздо менее предсказуемым. Я все ждала, что он соберет мозги в кучку и схватит меня, как ему и положено.

— А ничего, что он так?

— В смысле — как?

— Ну, бегает сам по себе.

— Да нормально. Я позову — и он вернется.

— В смысле, с ним не опасно?

Только тут она врубилась.

— Конечно нет. Ты теперь для него своя, он тебя не тронет. Просто погоняется за кроликами, только покакает сначала. Тропинка ведет туда, в тот угол.

Я-то думала, что теперь Бритни повернет обратно, но она пошла со мной рядом — пес то отставал, то нагонял нас снова. Мы почти не говорили: всё важное было сказано накануне вечером, но идти с ней рядом было хорошо.

— И куда ты теперь? — спросила она, помолчав.

— Этого я тебе не могу сказать. Так будет лучше. Не потому, что я тебе не доверяю.

— Ну конечно. Я все понимаю.

— Я вообще-то в одно место, о котором мы говорили с ним, с Жуком. Да, его повязали, но я все-таки двинусь туда. Доберусь сама, а он — я знаю, я в это верю — тоже там окажется. И мы встретимся.

— Очень надеюсь, Джем. Буду кликать тебе удачу. — Мы прошли еще немного, потом Бритни сказала: — Канал в той стороне. Перелезь через ворота, и там дальше есть мост. Перейдешь, потом иди по левому берегу и выйдешь на дорогу. Она ведет до самого Бата. Километров восемнадцать. А нам с Реем пора назад: скоро родаки проснутся.

Вот и добрались. Пора прощаться.

— Спасибо, — сказала я. От всей души.

— Да чего там. — Бритни отвернулась к каналу. — Удачи тебе, Джем. Я тебя не забуду. Было здоровско.

Мне очень захотелось ее обнять, но я не знала как, стеснялась. Бритни, похоже, чувствовала то же самое, вот мы и стояли, опустив руки, глядя в землю, и через некоторое время нам самим это стало казаться бессмысленным и глупым. Тогда я кивнула, пытаясь перехватить ее взгляд.