Когда командир службы связи флота старший лейтенант Стахов распорядился перевести (чтоб не сказать – одолжить) один из гидропланов авиационной станции в Килен-бухте в распоряжение авиаотряда, для комплектности авиационной «матки» «Император Николай I», поскольку одна из семи «летающих лодок» там выбыла в серьезный ремонт…

– Только со мной! – твердо заявил Иванов и даже демонстративно затянул на поясе ремни, крепившие его к сиденью пилота.

Давал понять таким образом, что так и намерен прибыть на борт так называемого авиатранспорта, даже если его попытаются вытряхнуть по дороге методом Нестерова.

Лейтенант Стахов хоть и жалел отпускать лучшего авиатора 1-разрядной станции, но вынужден был махнуть рукой и подписать приказ о временном переводе, чтоб только не стать второстепенным героем очередного «анекдота про Иванова».

Спешка, как водится, была вызвана внезапно принятым «наверху» решением:

«А что, если попробовать бомбить Зунгулдак оттуда, откуда не ждут – сверху?»

Этот турецкий порт был второй по значению оперативной целью Черноморского флота, после Босфорского пролива, естественно. Главный, если не вовсе единственный, порт отгрузки угольного района Турции, в которой за неразвитостью железных дорог морем только и можно было перевозить тогдашний главный ресурс войны.

Но с моря после двух вполне успешных бомбардировок русскую эскадру уже ждали. Подтянули плавучие батареи, усилили береговые, то и дело на встречное крейсерство выходили турецкие броненосцы. А вот сверху…

– Аль Алла! – с воплями бороздили почернелые шаровары грузчиков совсем уж черные горы угля.

Вопль – вполне привычный русскому уху, но теперь в нем не было ни капли воинственности. Какое там, когда с этих небесных «колесниц Ильяса», на которые, задрав бурые чалмы, они только что глазели с самым первобытным любопытством, и…

И вдруг прилетели невидимые злые джинны.

Прилетели и, грянув о землю, взвились тучами рыжей пыли.

Попав в уголь, вздыбились черными каскадами угля.

Ударив о помост вдоль транспортера – вскинули редкие доски, на которых, точно на террасе чайханы, вот только что опирались на широкие лопаты бородатые полуголые грузчики, похожие на мавров.

Тройка двухпудовых бомб, переброшенных за фанерный борт М-9 «Григоровича», пробила палубу большого грузового парохода с красным знаменем на флагштоке бизани и, глухо рванув в угольном трюме, стряхнула с руслени вездесущих «мавров», выбросила во все щели клубы пламени. Корабль осел под воду по самую марсовую площадку, на которой оставался очумелый со сна матрос в европейском мундире поверх шаровар с мотней ниже колена, заметно потемневшей.

Не так худо сделалось немецкому инженеру, кстати, не дошедшему до электростанции, но тоже…

«Шайсе!» – выругался худосочный блондин, швырнув под ноги папку с чертежами, – столько времени ушло на монтаж Der Transformator Hochspannungs, и сколько теперь придется ждать доставки запчастей из Берлина?

Дым валил и из арочных окон железнодорожной станции – так что долго ждать…

Но, увы, слишком уж низко пролетали над головами турок и немцев поплавки М-9, – грех не пальнуть в такую неторопкую мишень даже из маузера.

Слишком уж хрупкой защитой были днища фанерных реданов, слишком легко рвалась клееная парусина…

К тому же начальнику здешней береговой охраны фон Лихнеру удалось выбить в Стамбуле пару новейших «аэропланных» пушек 75-мм зенитного угла вертикального наведения…

Комментарий-справка

С 1913 года развернулось широкое строительство отечественных гидросамолетов. Главная роль в том деле принадлежала русским конструкторам, они смогли быстро создать проекты морских самолетов, превзошедшие иностранные и вскоре вытеснившие их из русской морской авиации. Лучшие из них – Григорович, Виллиш, Энгельс, Седельников, Фриде, Шишмарев, а также конструкторское бюро Русско-Балтийского вагонного завода и Авиационной испытательной станции – добились превосходства над западными противниками и конкурентами. Показательно, что до 15 % выпущенных в России до 1918 года самолетов было водного назначения – такого не было нигде в мире.

В начале войны на Черном море было 8 гидросамолетов. Главой Службы связи флота был старший лейтенант Стаховский. Самолеты базировались на станции 1-го разряда в Севастополе (Килен-бухта), станции 1-го разряда строили в Овидиополе и в Ак-мечети; станции 2-го разряда – в Золокарах и Клеровке.

До войны были созданы 3, а затем 24 наблюдательных поста от Дуная до Батума. Это позволило быстро перебрасывать самолеты по всему русскому побережью Черного моря.

В конце 1914 года ангары из Овидиополя и Ак-мечети начали переводить в Круглую бухту в Севастополе, и в мае 1915 года там открыли авиационную станцию.

С августа до конца октября 1914 года успели завершить развертывание авиачастей, обучить личный состав, выработать некоторые тактические приемы. Стало понятно, что самолеты можно использовать для обнаружения морских мин и подлодок противника.

С началом войны на Черноморском флоте два парохода были перестроены в самолетные «матки»: «Император Николай I» и «Александр I»; затем к ним присоединился гидрокрейсер «Румыния». Все они могли нести по 6–8 самолетов. Кроме того, один гидроплан разместили на крейсере «Алмаз»…

«Русский крокет»

Из незримого воздушного шторма, что разыгрался в прогорклых тучах разрывов высоко над морем, авиаотряд выбрался на первый взгляд вполне благополучно. Но, как оказалось, только на первый…

М-9 № 37, «Летающая лодка Григоровича» с номером на горизонтальном руле и нарисованным на скулах редана акульим оскалом, ведомая командиром отряда лейтенантом Смирновым, вывалилась из желтоватых туч к самой морской глади, растревоженной стальным градом осколков.

Похоже было, что тяги левого элерона перебиты или их заклинило, – аппарат то и дело заваливался набок, закладывая поворот когда ему заблагорассудится. Но выровнять машину лейтенанту пока удавалось – биплан все-таки, над поврежденным крылом было еще одно. Да и до авиатранспорта – рукой подать, вон коптит потихоньку бурым дымком единственная труба над пассажирским спардеком «Николая», по-военному серого. Можно перевести дух…

Лейтенант Кирилл Иванов поднял на лоб «очки-консервы» и привычно запрокинул назад голову, оглядывая над собой плоскости крыльев, натянутые туго, как барабанная кожа.

Ничего особого. Хлопает кое-где порванная парусина, желтеют отщепы на расчалках, но в целом крыло держит, и рули хвостового оперения (попробовал Кирилл, потянув тягу) слушаются, хоть и кажутся сами по себе, летя воздушным змеем где-то высоко над кормой гидроплана.

Вполне удовлетворенный осмотром, лейтенант перегнулся из кабины посмотреть на товарищей. Убедиться, что традиционно его «F.B.A.» – больше разведчик, чем бомбометатель, – забирался чуть выше более тяжелых «Григоровичей».

«Показалось, что ли? – Кирилл потер глаза меховой оторочкой перчатки и снова спустил с кожаного лба шлема очки. – Да, нет…»

Огромная черная рыбина затаилась в синей полупрозрачной толще морской глуби. Как раз напротив разрастающегося на глазах авиатранспорта.

Подводная лодка и, надо понимать, на глубине торпедной атаки – только сверху можно заметить, как дрожит и мнется равномерная морская рябь в