– Почему? – выдавила из себя чуть не плача.

Лазарь долго молчал, вглядываясь в моё лицо. Потом опустил взгляд на мои дрожащие губы.

– Прости… – сказал он.– Но я… не смогу…

«Я. Так. И знала!» – закричала я мысленно.

Сорвалась с его колен и пулей вылетела из кабинета.

Лазарь звал меня, но я не обернулась.

Взбежала вверх по лестнице. Влетела в свою комнату, а потом в ванную, словно боялась, что он меня догонит. Закрылась в своей ванной и, прислонившись спиной к двери, зарыдала в голос.

Не догнал.

Он даже не пошёл за мной.

– Почему? Ну почему?

– Пожалуйста… – сквозь ядовитую горечь слёз я просила кого-то, возможно, Господа, а быть может, Вселенную… чтобы Лазарь полюбил меня. Полюбил наше маленькое зародившееся чудо во мне...

Я не знаю, сколько я плакала.

Быть может, вечность, а может, всего пару минут...

Но слезами и мольбами я не помогу себе.

Встала с пола и, умывшись, снова пошла вниз. Я расскажу ему. Прямо сейчас расскажу. Поставлю перед фактом. И будь, что будет.

Приблизилась к его кабинету. Дверь была чуть приоткрыта. Убегая, я не закрыла её за собой.

Дотронулась до ручки, чтобы войти и резко остановилась, услышав его голос:

– Родные мои, я вас никогда не забуду. Никогда. Даша – любовь моя, Никита – сыночек мой родной… Вы навсегда останетесь в моём сердце. Никто и никогда не сможет заменить вас…

Сделала шаг назад.

Ещё один. Другой. Третий…

И вернулась наверх.

Он не примет моего ребёнка.

Никогда.

В его сердце навсегда останется его погибшая семья.

Ни для меня, ни для моего ребёнка там нет места.

Слёз не было. На меня обрушилась дикая пустота.

И в этой пустоте пришло единственное верное решение – уйти.

Тихо и незаметно.

Но я нарушу договор…

А не всё ли равно уже?

* * *

Лазарь

Ксюша убежала, оставив меня в странном состоянии, словно только что, как-то быстро и незаметно разобрала меня по частям.

Зачем она спросила про детей? Для чего?

На мгновение я подумал, что она беременна и пытается таким образом подвести к этой мысли, но нет. Она сказала, что не беременна.

Да и не могло этого быть. Она ведь принимает противозачаточные.

На минуту представил, что было, если бы это произошло…

Но тут же отогнал от себя эти мысли. Не могу. Перед глазами сразу встаёт лицо моего Никиты. Такое родное, улыбчивое, пухлое по-детски… И сердце как в тисках сжимается от боли.

Закрыл глаза и сжал пальцами переносицу.

Чёрт…

Их не вернуть.

А я начал жить заново. С ней. С этой тёплой и солнечной девочкой.

Выключил компьютер. Работать уже не смогу.

Долго смотрел на полную луну в окне и думал.

Долго думал, что я не прав. Не те слова ей сказал. Совсем не те. Застала Ксюша меня врасплох...

К чёрту контракт! К чёрту страх!

Нужно жить.

Достал из стеклянного шкафа самую любимую фотографию своей семьи и провёл пальцами по их улыбчивым лицам.

– Родные мои, я вас никогда не забуду. Никогда. Даша – любовь моя, Никита – сыночек мой родной… Вы навсегда останетесь в моём сердце. Никто и никогда не сможет заменить вас…

Тяжело вздохнул и сел в кресло, чувствуя, как по лицу сбегает слеза, за ней другая…

– Люблю вас, родные мои. Бог Ангелами вас забрал, а мне оставил только память. Я никогда вас не забуду. Клянусь. Но простите меня… Дашенька, прости, родная… Но я… я полюбил её. Она замечательная. Красивая, нежная и стала такой родной. Вижу, что она любит меня и детей от меня хочет. И я хочу. Да. Хочу.

Вздохнул, глядя на их лица.

– Благословите меня мои Ангелы, но я больше не могу жить в боли. Не могу. Я устал от неё. Сильно устал, словно старик, уставший жить… Благословите меня на новую жизнь.

С любовью прижался губами к снимку, оставляя на нём свой горький поцелуй.

– Прощайте,– произнёс уверено.

И не теряя решимости, собрал все фотографии своей семьи – со стола, из шкафа и убрал их все в сейф, словно запечатывая далеко в своей памяти, но не забывая.

Потом открыл ящик стола и достал договор, который заключил с Ксюшей.

Посмотрел на её подпись и, кивнув самому себе, решительно разорвал контракт.

Если она хочет детей, то… почему бы и нет?

Поднялся к ней, но Ксюша уже спала, завернувшись в одеяло, словно в кокон, отгородившись от меня.

Обидел.

Но ничего. Завтра я признаюсь ей, расскажу о своих чувствах…

Ксения

Ранним утром, меня будили ласковые и нежные поцелуи.

– Ксюшенька,– звал Лазарь меня тихим и нежным голосом, щекоча тёплым дыханием моё ухо.

Но я усиленно делала вид, что крепко сплю.

– Ммм… – промычала сонно. Вздохнула и продолжила спать.

Послышался бархатный тихий смех и шёпот.

– Спи, любовь моя.

Несколько минут я ещё притворялась спящей, и когда раздался характерный звук закрываемой двери спальни, я облегчённо выдохнула и распахнула глаза.

Лазарь ушёл.

За окном плакал осенний дождь, шумел холодный ветер, и казалось, что погода вторит моему настроению и внутреннему душевному состоянию.

Он сказал «любовь моя…»,– вспомнила его слова и горько усмехнулась. Я знала, что его любовью навсегда останется его Даша.

Выбралась из кровати и резко остановилась. На прикроватной тумбочке лежала записка.

Лазарь оставил её.

Сглотнула и взяла листок в руки.

Внутри всё словно в узел свернулось.

Что он задумал?

О чём поговорить?

Вздохнула и тряхнула головой.

Мне уже всё равно, о чём он желает говорить.

Послышался звук выезжающей машины со двора.

Лазарь уехал.

Пора.

Вернула записку обратно на тумбочку и, стараясь производить как можно меньше шума, начала собираться.