Интересно, здорово ее отругали родители? Он уже скучал по ней, и ему не терпелось снова увидеться.

Потом он сидел в комнате ожидания вместе с Харланом, пока доктор и Арета Мэй заполняли разные документы, чтобы положить Льюка в больницу.

Харлан посмотрел на своего сводного брата.

– Спасибо, Ник, – сказал он торжественно, – ты теперь мой лучший друг.

– Да ладно, – Ник пожал смущенно плечами, – чего там.

Бунтующий желудок заставил Примо проснуться. С налившимися кровью глазами он нашарил будильник, стоявший на полу. Было уже поздно, очень поздно, и где же, черт возьми, Арета Мэй?

Шатаясь, он поднялся, смахнул с кровати забежавшего таракана и вышел наружу – отлить в ближайшем кусте.

Затем проковылял обратно, схватил банку пива, сел и стал размышлять. Через десять минут он снова вышел и с размаху ногой открыл дверь ребячьего трейлера. Никого там не было.

– Эй, где вы все, черт вас возьми, – заорал он. – И где, черт возьми, мой обед?

Тут он заметил, что нет на месте и фургона.

– Проклятье, – пробормотал он, опять направляясь в главный трейлер. Эта шлюха взяла его фургон и ребят. Шлюха за это поплатится, за то, что является домой поздно. Никто еще с ним так не обращался. Никому еще не удавалось заставлять Примо Анджело ждать и не поплатиться за это.

Льюка было необходимо оставить в больнице.

– Я ни за что не уйду, – сказала Арета Мэй и упрямо сжала рот, – ни за что.

– Если вы останетесь, мы тоже, – ответил Ник.

– Нет, ты лучше поезжай домой, Примо с ума сойдет, когда увидит, что его фургон исчез.

– Я не вернусь домой без вас и Льюка.

– Да, ма, и я тоже, – присоединился к нему Харлан.

– Ну, как хотите, – она слишком устала, чтобы спорить.

– Я знаю, где здесь дешевый мотель, – сказал Ник, – мы псе гам можем переночевать.

– Но что делать с Примо? – забеспокоилась Арета Мэй.

– Я позвоню утром Джои, он заедет в парк и расскажет, что случилось.

Она кивнула:

– Хорошо. Теперь забирай Харлана, и ступайте в мотель, а я останусь здесь.

– Но, может быть, мы останемся? Она покачала головой:

– Нет, не хочу, чтобы и Харлан заболел. Идите и отдохните.

Неохотно он встал:

– Утром мы сразу прибежим.

– У тебя есть деньги, мальчик?

– Ну… не знаю, может быть, и не хватит.

– Вот, – она порылась в кошельке и отсчитала пятнадцать долларов старыми бумажками.

– Спасибо, – сказал он, пряча деньги в карман. – Мы завтра рано придем.

Выйдя из больницы, они сразу поехали в мотель. Управляющий сразу же его узнал.

– Снова здесь? – сказал он, похотливо подмигнув ему. – Наверное, понравилось!

Ник сделал вид, что не слышит.

– Мы остановимся на одну ночь, – сказал он и сразу все оплатил.

Потом повел Харлана в комнату, усадил его перед телевизором и поспешил к платному телефону. С минуту он стоял в холодной, как лед, кабинке и колебался, можно ли звонить Лорен так поздно. Нет, нельзя. Даже Джои он не мог позвонить – его мать взъерепенится. Вот черт! Ничего не остается, как только лечь спать, а завтра утром он всем позвонит.

Харлан проснулся в шесть утра.

– Мне плохо, у меня внутри болит, – захныкал он. Ник вылез из постели и потянулся:

– Не беспокойся. Все наладится. Но Харлан покачал головой:

– Нет, Ник, нет.

– Перестань беспокоиться и одевайся. Мы должны пораньше попасть в больницу.

Снаружи завывал ветер. Было зябко. Ник поднял воротник куртки, сунул руки в карманы и подбежал к фургону.

Харлан бежал за ним и плюхнулся на сиденье рядом.

Через пять минут они уже стояли у больничной регистратуры.

– Льюк Анджело, – сказал Ник. Регистратор взглянула в книгу:

– Отделение пять, пятый этаж.

Они поднялись на лифте. У поста санитарки на пятом этаже Ник опять сказал:

– Мы пришли навестить Льюка Анджело. Санитарка пристально взглянула на него:

– Родственник?

– Да я э… вроде… брата ему.

– Врач сейчас с миссис Анджело, – сказала санитарка с очень деловым видом. – Пожалуйста, садитесь.

– А Льюк?… С ним все в порядке?

– Садитесь, пожалуйста.

Они ждали десять минут. Потом появилась Арета Мэй, кутающаяся в свое тонкое зимнее пальто, – Браунинги выбросили его за ненадобностью. Харлан бросился бегом по коридору к матери.

Ник уже обо всем догадался, прежде чем она успела сказать хоть слово. Он встал и тихо пошел к ней. В горле пересохло. Желудок сдавила спазма.

Арета Мэй безнадежно покачала головой.

– Он умер, – сказала она хриплым шепотом, – мой ребенок мертв.

Харлан пронзительно закричал. Его слышно было во всех уголках больницы.

Ник никогда не мог позабыть этот вопль.

– Ник звонил? – Каждое утро спрашивала Лорен, и каждое утро родители давали один и тот же глупый ответ:

– Не имеет значения, звонил он или нет. Ты все равно никогда его не увидишь.

– Мне все равно, – отвечала она, и сердце у нее начинало громко стучать, – я просто хочу знать, звонил или нет.

– А нам это без разницы, – жестко отвечал отец.

– Но для меня есть разница, – отвечала она и удивлялась, почему она воображала, что отец добрый и чуткий человек.

– Ну, если так, то знай – он не звонил тебе.

Она не знала, правда это или нет. Она сидела в своей комнате и размышляла. Неужели Ник решил, что она просто доступная девушка?

Неужели ему нужен только секс? О Господи, нет! Пожалуйста, пусть это будет не так!

Они были так близки, а сейчас между ними пролегла пустыня.

Она знала, что у него дома нет телефона, и поэтому не могла позвонить сама. Это не значит, что родители позволили бы ей, да они ее на десять шагов к телефону не подпускали. Они держали ее в доме как пленницу и так охраняли, словно она была осуждена на пожизненное заключение.

– Что же такого ужасного я сделала? – спросила она как-то.

– Ты была обручена с одним из самых лучших юношей в городе, – ответил Фил с каменным выражением лица. – Ты должна была принять во внимание, что у меня дела с его отцом, прежде чем так безрассудно порвать с женихом.

– Я не знала, что моя помолвка – коммерческая сделка, – пробормотала она.