интересна была для меня его реакция на новую информацию и на картину с зарядом от артефакта.

Встреча была недолгой. Да, картину он заметил. Признался, что какие-то вибрации в душе от нее усиливаются. Но тревоги от вероятной опасности немного.

Я вручил четки, эксчасть той, которую я приобрел при нем в Стамбуле. Рассказал о непонятной поездке с Дмитрием. Вообще, поделился всем новым.

Петр своей новой информации не выдавал. Приятно улыбался и кивал головой с пониманием. Судя по всему, первые эмоции Петра от услышанного не стоили того, чтобы ими делиться.

Выпив чай, Петр засобирался в аэропорт. Перед прощанием отметил, что ему кажется, что на эти разделенные четки стоит обратить побольше внимания.

Мда. Угадал он.

Ощутил это я не сразу. На случае третьем или, даже, на пятом.

Осознание, что во мне проснулось нечто новенькое пришло воскресным утром в детской. Старшенькая, пробегая мимо стола, случайно задела коробку с карандашами. Они живенько кувыркаясь, полетели на пол. Я был рядом. Без суеты, спокойно наклонился и одной рукой схватил все. По одному, на лету. Затем, аккуратно другой рукой взял летящую в сторону коробку.

Да, это были доли секунды. Ничего удивительного в том, что со мной, как и со многими произошло что-то, по типу растяжения времени. Ощущение, подобное такому, наверняка, было у каждого.

Но, у меня так было в последние дни все чаще. Буквально, стало естественным.

Притом, я не воспринимал короткое событие как застывшую картинку. В которой мое тело само, с чудесной реакцией, исполняло все необходимое. А я оставался, всего-то, любопытным наблюдателем.

Так вот, в тот момент, я понял, что теперь такие моменты стали все чаще. И, что необычно, я успевал и обдумать ситуацию, и сформировать какое-то новое намерение.

Первое время я с удовольствием забавлялся проявившейся способностью.

Без особого смысла. В основном баловался – ловил мух и ос на лету. Чем очень радовал своих деток.

Особенно, когда осы так опасно кружились возле их тарелок на пикниках. Не дав детям нормально успеть побояться безжалостных жал этих насекомых, и, чтобы не было визга и махания ручек, я легко отправлял в баночку всех вероятных врагов. Причем, старшая дочка, та, которая больше всего пищала при приближении крылатых носителей жал, строго контролировала, чтобы я не забыл выпустить на свободу насекомых перед отъездом. Добрая.

Возможно, если бы я был спортсменом, такая молниеносность и движений и принятия решений, сделала бы меня очень даже выдающимся. Но за сорок, плюс достаточно прибыльный бизнес, такие варианты вызывали только грустную усмешку.

Признаюсь, скорее всего, просто по характеру я был непубличным и интровертом.

Был рядом со мной один тип, кого мои новые возможности совсем не радовали. Это я про кота. Сиамец с традиционно нелюдимым, наглым характером.

Детей терпел. На руки не ходил. Всем видом подчеркивал свое презрение к окружающим. Изредка позволял себя погладить перед едой. Исключительно, когда ему это было удобно, стоя на табуретке.

Но, что меня возмущало, не признавал своей вины, даже когда на глазах у меня шкодничал. Притом, становился в боевую позицию и пытался когтями махнуть по мне. Подчеркивая, что в нашей семье именно он реальная доминанта.

Но это было раньше.

Сейчас я точно знаю, что у котов не столь быстрые движения и не такая уж молниеносная реакция.

Кот тоже.

Очень мучился от того, что так альфой в семье не остался. Пытался для успокоения духа напасть со спины, или махнуть по ноге из укрытия.

Но отпор был всегда.

Не стал бы упоминать этого хвостатого, но, воюя с котом открыл еще кое-что новое в новой способности. И это было еще более значительным.

Поздним вечерком отправился на кухню – за минералкой. Там на стульчике возлежал кот.

Последнее время он, завидев приближающегося меня, уходил. Понимаю. Трудно ему перенести поражение.

Но в тот раз у меня было настроение его погладить, но не гоняться. И я, вспомнив рассказ коллеги, о том, как он очень-очень медленно перемещаясь, смог приблизиться и прикоснуться к пугливому дворовому коту. Притом, в то время, когда кот смотрел на него. Но, судя по отсутствии реакции, воспринимал как застывшего в странной позе человека. Так и допустил к себе незваного.

Рассказчик здесь упоминал все как эпизод из службы в армии в ГДР. Про то, как патрулируя на ратушной площади развлекался с животинкой. И, при этом получил аплодисменты из машины с бельгийскими номерами, от людей, которые в полуночный час внимательно и долго следили за всеми событиями. Но мне вспомнилось то, что пугливый котяра допустил себя погладить чужому, здоровенному дядьке.

Я решил такое дело повторить. Чуть присел и начал максимально медленно выдвигать ногу. Подобное упражнение я делал в эпоху занятий спортом. Но теперь не было подергиваний от перенапряжения. Напротив. Появилось новое ощущение. Не скуки и приторможенности, как раньше. А кайфа от ощущения комфорта в замедленном существовании.

После тридцати я стал ощущать, что долго ожидать чего либо, стало не очень скучно и мучительно, как в юности. Переключится с возбужденной суеты, в созерцательное спокойствие стало не таким и сложным делом. Особенно в ожидании своей очереди в госструктурах.

Такое дело пришло с возрастом, который принес немного спокойствия, которое, надеюсь, вело к мудрости

Но теперь восприятие времени поменялось. Это не была полудремота в пол глаза в ожидании. Нет. Сознание ясное. Легко переключается из замедленного восприятия, когда люди за окнами начинают ходить как в старых фильмах – ускоренно, а автомобили на улице буквально пролетают как ракеты, в нормальное, повседневное.

Если бы, от этого я только получал некое удовольствие, и легко подкрадывался к котам, было бы ничего. Но внутри угадывались нотки подобия моего состояния, когда я пританцовываю в манере скомороха, чтобы пробудить настрой для чудесного поисковика. Немного дурманящее и придурковато-веселое состояние.

А значит, что-то там с моей мощью происходит. Надо, надо разобраться.

Необычно многое стало. Притом, резко. Может быть, картина из Австрии в некоторой мере дала эдакий мистический толчок, но, почему-то мне кажется, постоянное перебирание в руках своей части четок, запустило во мне нечто новое. Появилась именно такая у меня уверенность. Хотя, скорее, вместе.

Это я все о новом восприятии времени мною. Внутри что-то мечтательно подсказывало, что проснулись чудесные силы очень древних предков. Тех, которые могли противопоставить мощи хищников не только палки толпы.

Ожидание того, что начну понимать язык животных, или смогу своей мыслью им что-нибудь навивать, не оправдалось. Пока не срабатывало.

Все равно, оно как-то себя проявит. Мне спешить, пока,