— Пропаганда должна ограничиться минимумом и повторять это постоянно. Настойчивость является важной предпосылкой её успеха.

— Пропаганда не может быть объективной, она должна быть принципиально субъективной и односторонней.

— Пропаганда не имеет абсолютно ничего общего с правдой.

Никогда до нацистов пропаганда не была тотальной. Именно при нацистах пропаганда обрела особые свойства — она не просто манипулирует общественным мнением, а создаёт его, конструирует по точным лекалам идеологов, становясь чрезвычайно эффективным инструментом контроля над сознанием.

Сам Гёббельс в своём выступлении перед руководителями германских радиостанций 25 марта 1933 года высказался следующим образом: «Вот в чём состоит секрет пропаганды: того, кого хочешь подвергнуть пропаганде, надо насквозь пропитать идеей пропаганды так, чтобы он даже не заметил, что он ею пропитан».

В этом заключается главный секрет Гёббельса: подвергнутый пропагандистской обработке не замечает воздействия на своё сознание, он считает навязанные пропагандой мысли своими собственными, необходимые манипуляторам убеждения он ощущает как результат собственных исканий и размышлений, мораль, навязанная извне, становится неотъемлемой частью его личности, чаще всего важнейшей составляющей.

Гитлер в своей книге «Моя борьба» так описывал основной метод эффективной пропаганды: «…чем чудовищнее солжёшь, тем скорей тебе поверят. Рядовые люди скорее верят большой лжи, нежели маленькой. Это соответствует их примитивной душе. Они знают, что в малом они и сами способны солгать, ну а уж очень сильно солгать они, пожалуй, постесняются. Большая ложь даже просто не придёт им в голову. Вот почему масса не может себе представить, чтобы и другие были способны на слишком уж чудовищную ложь, на слишком уж бессовестное извращение фактов. И даже когда им разъяснят, что дело идёт о лжи чудовищных размеров, они всё еще будут продолжать сомневаться и склонны будут считать, что вероятно всё-таки здесь есть доля истины. Вот почему виртуозы лжи и целые партии, построенные исключительно на лжи, всегда прибегают именно к этому методу. Лжецы эти прекрасно знают это свойство массы. Солги только посильней — что-нибудь от твоей лжи да останется».

Ложь, чтобы ей поверили, нужно повторять, повторять и ещё раз повторять. Об этом постоянно напоминал своим подчинённым рейхсминистр народного просвещения и пропаганды Германии: «Ложь, сказанная сто раз, становится правдой. Мы добиваемся не правды, а эффекта. Вот в чём секрет пропаганды: те, кого предполагается ею убедить, должны быть полностью погружены в идеи этой самой пропаганды, не замечая при этом, что они ими поглощены. Обыкновенные люди обычно гораздо более примитивны, чем мы воображаем. Поэтому пропаганда, по существу, всегда должна быть простой и без конца повторяющейся».

Позволю себе привести ещё несколько цитат рейхсминистра Гёббельса:

— Худший враг любой пропаганды — интеллектуализм.

— Чтобы в ложь поверили, она должна быть ужасающей.

— Мы добиваемся не правды, а эффекта.

— Человек был и остаётся животным. С низкими или высокими инстинктами. С любовью и ненавистью. Но животным он остаётся всегда.

Пропаганда национал-социализма в Третьем Рейхе достигла своей цели. Немцы впитали в себя весь пропагандистский яд. Они добровольно позволили изувечить своё сознание человеконенавистническими идеями, стали поклонниками нацистских политических культов войны, силы и ненависти.

Они не просто приветствовали введение военной формы для сугубо мирных профессий, а искренне любили появляться одетыми «по форме» вне службы, обожали маршировать по улицам под знамёнами со свастикой.

Не только в государственной и нацистской партийной атрибутике, но и в эмблемах общественных организаций, молодёжных и спортивных обществ, культурных объединений появились имперские орлы и свастика, предметы военного назначения — щиты, мечи, кинжалы. Свастика стала появляться везде, на посуде, зажигалках, женских украшениях. Никто не обязывал украшать свастикой или имперскими орлами одежду и предметы быта, различные фабричные и кустарные изделия утилитарного назначения. Все эти наглядные знаки восхищения нацистами немецкие производители размещали на своей продукции добровольно.

В Третьем Рейхе, как и в фашистской Италии, были очень популярны открытки, на которых изображены дети в военной форме. Немцы покупкой пропагандистских открыток не ограничивались и часто сами фотографировали для семейных альбомов собственных детей, в специально пошитой детской военной форме. Военную форму, в том числе детскую и женскую, можно было взять напрокат в каждом фотоателье.

По моему скромному мнению, нет ничего более ужасного и ничего более фашистского, чем фотография маленького ребёнка в военной форме или подростка с гитлерюгендовским кинжалом или мечом (в некоторых фотоателье предлагали небольшие детские картонные мечи), с подтёками краски — бутафорской еврейской крови.

У молодых девушек был популярен стиль «милитари»: одежда дополнялась военными деталями — поясами, пряжками, эполетами, накладными карманами. На одежде делались аппликации, вышивки с военной или нацистской символикой.

У всех возрастов были популярны значки с государственной и нацистской символикой. Использовалась бижутерия и ювелирные украшения с нацистскими символами, с портретом Адольфа Гитлера. Такие украшения были как у женщин в виде значков и брошей, перстней, так и у мужчин в виде булавок и зажимов на галстук, портсигаров, визитниц, карманных сигарных или перочинных ножей, настольных сигарных гильотин.

Государственная символика, более уместная на торжественных мероприятиях, национальных и государственных праздниках, в Третьем Рейхе была повсеместна. Такое увлечение госсимволикой уже походит больше на массовый психоз, чем на здоровый патриотизм.

Немцы слепо верили в собственную уникальность и правоту, в гениальность Адольфа Гитлера и в идеи национал-социализма.

С целью скорректировать собственную пропаганду, направленную на солдат вермахта, американское подразделение психологической войны (Division of Psychological Warfare) провело в конце войны письменный опрос немецких военнопленных для получения более точной картины морально-боевого духа немецких войск.

Были, в числе прочих, поставлены следующие вопросы:

— Доверяете ли вы Гитлеру?

— Считаете ли вы возможной победу Германии?

— Верите ли вы, что после войны немецкий народ понесёт ответственность за совершённое им в ходе войны?

— Верите ли вы, что Германия имеет секретное оружие, которое может решающим образом повлиять на исход войны?

Результаты опроса ошеломили американцев: в августе 1944 года более половины военнопленных верило в конечную победу Германии. По мере того как положение на фронте становилось всё хуже для вермахта, их число сокращалось, затем в ноябре снова поднялось до 50%. В январе 1945 года количество уверенных в победе Германии составляло 40%.

Число пленных веривших в полководческий гений Гитлера составляло около 60%, в ноябре 1944 года эта цифра увеличилась и затем снизилась до минимальной величины в феврале-марте 1945 года (примерно 30% всех опрошенных).

В то, что Германия получит сверхмощное оружие и тем самым одержит победу, верила половина всех опрошенных пленных с ноября 1944 года по январь 1945 года.

Доверие пленных немцев к Гитлеру и вера в супероружие явно находились в противоречии с обстановкой на Западном фронте. Я полагаю, что на самом деле процент сторонников нацизма и верящих в полководческий гений фюрера было гораздо больше, т. к. нельзя признать достоверным опрос пленных, которые обоснованно опасались искренне высказываться администрации лагеря и сотрудникам социологической службы Армии США о своём положительном отношении к Гитлеру и нацизму. Если бы эти солдаты не находились в плену, а были свободными и если бы их жизни не зависели от воли американской администрации лагеря, то результат был иной. Полагаю, что гораздо больше солдат высказалось бы в поддержку нацизма и фюрера.

Большинство пленных верили в то, что между союзниками неизбежно произойдёт разрыв, а возможно и вооруженный конфликт, который непременно изменит политическую и военную ситуацию в пользу Германии. Они не верили, что англичане и американцы отдадут «большевистским варварам» Германию и всю Центральную Европу.

Не испытывали пленные немцы и страха перед местью американцев и англичан немецкому народу за войну, т. к. были уверены в порядочности и честности цивилизованных американцев и англичан, которые никогда не опустятся до мести целому народу. Они были уверены, что западные державы вскоре поймут, что немецкий народ принёс