Невероятное разнообразие всевозможных животных, населявших и населяющих нашу землю, можно классифицировать и распределять по группам множеством способов. До сих пор в большом ходу совершенно наивные с научной точки зрения системы, где всех животных делят на полезных и вредных, диких и домашних, съедобных и несъедобных. Древний грек Аристотель распределил всех известных ему животных в две большие группы: животные без крови и животные с кровью. Это подразделение примерно соответствует ставшему привычным, но лишенному эволюционного смысла разделению на беспозвоночных и позвоночных, предложенному Ламарком на рубеже XVIII–XIX вв. Младший современник, коллега и убежденный оппонент Ламарка Кювье разделил всех известных в то время животных на четыре типа (позвоночные, членистые, моллюски и лучистые) и ввел понятие о плане строения, характерном для каждого из них; план строения каждого типа уникален и резко отличается от всех остальных. Отсутствие явных переходных форм между этими четырьмя основными подразделениями животного мира убедило Кювье в том, что все они были созданы независимо друг от друга, в готовом виде, и не подвержены эволюционным изменениям.

Возможна и такая классификация, порожденная, как уверял Хорхе Луис Борхес, удивляющей европейца логикой китайского мышления: «животные делятся на а) принадлежащих Императору, б) набальзамированных, в) прирученных, г) сосунков, д) сирен, е) сказочных, ж) отдельных собак, з) включенных в эту классификацию, и) бегающих как сумасшедшие, к) бесчисленных, л) нарисованных тончайшей кистью из верблюжьей шерсти, м) прочих, н) разбивших цветочную вазу, о) похожих издали на мух»[129].

Современная классификация животных строится совсем по-другому. Ее основы были заложены приблизительно век тому назад, когда зоологи вооружились эмбриологическими данными. Сейчас мы переживаем вторую научную революцию в этой области, вызванную широчайшим применением молекулярно-генетических методов. В чем-то новые результаты хорошо согласуются с классическими представлениями, а в чем-то резко им противоречат. Об этом и пойдет у нас разговор.

Точное число типов животного царства сейчас неизвестно никому — в основном из-за разногласий, как их правильно следует считать. Есть группы, которые одни исследователи считают настоящими типами, а другие — всего лишь классами. Но вряд ли число типов современной фауны превышает 30–35. Есть среди них группы с астрономическим числом видов. Один только тип членистоногих включает (по достаточно осторожной оценке) около 1,3 млн ныне живущих видов. Значительно менее многочислен по количеству видов идущий за ним тип моллюсков (80 000–85 000 видов). Хордовые с их 60 000 современных видов занимают почетное третье место. Но существуют и типы-карлики, из которых в первую очередь надо назвать микрогнатозоев (Micrognathozoa). В состав этого типа входит один-единственный вид Limnognathia maerski — микроскопически мелкое животное, обитающее среди мхов в гренландских ручьях. Достойны упоминания циклиофоры (Cycliophora) и ксенотурбеллиды (Xenoturbellida), содержащие от двух до шести видов каждый. Не удивляйтесь, если вы никогда ничего не слышали об этих карликовых типах, ведь у них даже нет русских названий. Все эти группы были описаны сравнительно недавно, после окончания Второй мировой войны, и с таксономической и экологической точек зрения представляют собой «глухую окраину» животного царства (что не делает их менее интересными в глазах зоологов). На фоне циклиофор и микрогнатозоев типы губок (около 8000 современных видов) и мшанок (около 6000 видов) выглядят вполне респектабельно[130].

В первых главах этой книги мы побывали у начала начал, в глубинах докембрийского времени. Совершим еще одно путешествие, но уже к началу жизни какого-нибудь конкретного организма, например лягушки. Проследим самые первые стадии его биографии. Предупреждаю, это будут стадии и нашей биографии тоже, всех людей, имевших счастье (или несчастье) родиться и жить на земле.

У человека, да и у большинства других метазоев, все клетки взрослого организма восходят к одной-единственной клетке-прародительнице, называемой зиготой. При половом размножении она формируется в результате слияния двух половых клеток — сперматозоида и яйцеклетки. Это общеизвестно.

Следующий шаг — процесс дробления зиготы, состоящий в том, что клетка-родоначальница делится пополам, две образовавшиеся дочерние клетки делают то же самое, и все повторяется в каждом новом клеточном поколении, так что число клеток зародыша (для них эмбриологи придумали особое название — бластомеры) возрастает в геометрической прогрессии. Обратите внимание, что деления происходят очень быстро, и в промежутках между ними бластомеры не растут, поэтому и сам зародыш на этой стадии не увеличивается в объеме, не становится тяжелее. Зато бластомеры с каждым новым делением мельчают и мельчают. В разных группах животных процесс дробления различается в деталях. Некоторые из них весьма существенны, но для нашей темы важнее не различия, а сходства. У большинства животных дробление зародыша заканчивается приблизительно одинаково. Сначала формируется то, что эмбриологи называют стадией морулы (в буквальном переводе это значит «ягода шелковицы»). На что она похожа, лучше всего покажет рис. 7.1. Морула состоит из 16 клеток, и пока что это не более чем маленький шаровидный комочек материи, в котором бластомеры сидят, плотно прижавшись друг к дружке. Затем наступает этап бластулы. По форме она тоже близка к шаровидной, но уже имеет внутреннее пространство, заполненное жидкостью, — бластоцель. Оно возникает потому, что клетки зародыша начинают отдаляться друг от друга, так что получается однослойный шарик, стенка которого образована отдельными клетками. Кстати, внешне бластула напоминает шарообразные и однослойные колонии некоторых протистов (вы догадываетесь, на что я намекаю?).