— У тебя всё? — он так внимательно уставился мне в глаза.

— У неё непростая жизнь. Ты либо принимаешь это… — и молчит.

— Либо? — ненавижу такие финты ушами, ты или говори, или молчи, а-то сказал и замолчал многозначительно так. Бесит.

— Либо не мучай её.

— Ещё твоих советов мне не хватало.

— А я тут не ради тебя.

— Меня учит тот, кто бросил её, когда у неё в жизни был полный трэш и всё рухнуло, — вижу, что это задело его за живое. А нечего мне нравоучения тут свои высказывать.

— За то решение я расплатился, потеряв её, — спокойно ответил он. Мне даже совестно стало за свой грязный приём. — Ты знаешь о её матери? О брате? Они никуда не денутся из её жизни… — стал он задавать и говорить какие-то странные вещи.

— У меня есть семья, я знаю, что это такое… — я посмотрел на него с упрёком. Будто семья — это обуза какая-то!? Придурок!

— Значит, не знаешь… — как-то странно посмотрев на меня, заключил он. И продолжил: — Её мать в психиатрии. И брат теперь тоже. Плюс, брат под следствием и дальнейшими судами, — этим он меня ошарашил. Про маму Ангелина упомянула вскользь. Что после потрясений от смерти сына и мужа, та заболела… — и этот индюк это понял. — Подумай над этим… — заявил он мне, с таким видом уверенным, будто он-то бы и думать не стал и всё бы решил. — Потому что одно дело связать свою жизнь с любимой женщиной. Жить счастливой, беззаботной жизнью. И совсем другое — взять на себя обязательства сразу за три жизни. Ты сбежал, когда она затеяла поимку маньяка. Причинил ей боль. Ты, конечно, этого не видел… Но, если она тебя снова впустит в своё сердце, а ты его снова разобьёшь, она больше не сможет никому доверять, — он выдержал паузу. Типа, чтобы до меня лучше дошёл смысл… — А ей нужна помощь и поддержка.

— Твои конечно же? — не выдержал я его занудства, и съязвил.

— Перестань вести себя, как ребёнок. Прими решение, как мужчина. Думая не о себе, а о ней. Если уверен, что не подведешь её, будь рядом. Если не уверен, уходи, — меня взбесили его нравоучения.

— Выметайся, — сказал я, открыв дверь. Он почти вышел, но будучи уже на пороге, добавил:

— Что бы ты не решил, я буду рядом с Ангелиной и её семьёй всегда. Это ты тоже должен иметь ввиду. Глупые ревности неуместны. Любой её выбор я приму и поддержу. Так поступают взрослые люди, — и он вышел наконец. Индюк! Ещё больше меня разозлил.

Я закрыл за ним дверь, прошёл на кухню и сел. Вспомнил, что собирался поесть, пока этот напыщенный не пришёл. Сел всё-таки обедать, а аппетита нет. Стал думать над тем, что он сказал.

— Да, ладно. Вы справитесь! Пусть она этого пока не сказала, но она неравнодушна ко мне… — а потом всплыли слова Ангелины: «Я всегда такой была. И всегда буду». В тот момент они были для меня, как пощёчина — я не изменю себя даже ради наших отношений… Даже ради тебя — вот, что я услышал в них. Наверняка, это было сказано в горячке… Также, как принятое мною решение в тот момент. И ещё одно: «Я не могу просить тебя продолжать тянуть нас… Наши отношения». — Видимо, это она и имела ввиду. Что наши отношения никогда не будут обычными и нормальными. Потому что у неё есть обязательства перед семьёй… — стало так тяжело на сердце. В голове всё крутились все эти мрачные мысли. А потом всё стало так ясно. — Всё ведь просто! Достаточно представить, что её не будет в моей жизни. Идиот! — я ударил себя в лоб. — Это же бредятина! — стало даже смешно, что это вообще возникло в моей голове. — Легко наверняка не будет. Но лучше тяжело вместе с ней, чем легко, но без неё… — я сорвался с месте, схватил ключи и поехал к ней.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

*** Повествование от лица Ангелины ***

Я сидела, размышляя над всем происходящим, когда в палату влетел Макс. У него был такой вид, казалось, он вот-вот лопнет от чувств, что его переполняли. У меня даже рот открылся. Хотела спросить что у него произошло. Но он уже в следующую секунду был рядом и так поцеловал, что голова закружилась.

— И я рада тебя видеть, — я аж захмелела от его приветствия. Даже неловко стало перед медсестрой, которая, очень вовремя, пришла мне повязку поменять.

— Просто скучал… — и снова заулыбался. Но всё-таки отошёл, чтобы медсестра занялась перевязкой. А в глазах-то искры. И что это такое с ним? Так и смотрел на меня с радостной улыбкой и горящими глазами, пока меня перевязывали.

Наконец медсестра ушла. С милой улыбкой…

— Что с тобой? — не удержалась я.

— Ничего. Это любовь… — я от его влюблённого вида аж прыснула от смеха.

— А до этого что было?

— Я просто понял, что всё неважно, если ты рядом, — я ничего не поняла, и соответствующе на него смотрела. Он сел на кровать ко мне. — Ты говорила о сложностях в своей жизни.

— И-и-и?

— И это неважно. Мы со всем справимся. Вместе, — не уверена, что он понимает на что соглашается… Я склонила голову и стала разглядывать одеяло на ногах. Он наклонился и заглянул мне в лицо. — Всё нормально?

— Думаю, прежде чем ты что-то окончательно решишь, ты должен знать, что мой брат… Серийный убийца. Но он психически нездоров, — было очень тяжело это сказать. Я подняла на него взгляд. Стал серьёзным, но, вроде, не напуган, чтобы убегать от меня с криками.

— Так это на него ты охотилась, его провоцировала?

— Да. Оказалось, что на него.

— А что с ним? — он внимательно посмотрел на меня, а затем устроился поудобнее, приготовившись слушать.

Я рассказала ему про диссоциативное расстройство идентичности, что в Олеге несколько личностей. Когда говорила о том, что одна из личностей — Созон, злится на нас с Лёшей и хотел убить меня, его глаза резко расширились. Через секунду, шокированный взгляд сменился поджатыми губами.

— То есть твой брат хочет тебя убить?

— Нет. Олег спасал меня от этого Созона.

— Спасал? Но сначала он позволил тебе угодить к этому Созону?

— Андрей сказал, что это сложное психическое расстройство. И он только начал работать с Олегом.

— Андрей — это врач?

— Да.

— Надеюсь, он поможет твоему брату. А до этого, тебе лучше к нему не приближаться, — и