– Что именно? – Ардион тоже встал, взял с одной из полок деревянную птичку: надо же, даже не запылилась.

– Ты больше не пытаешься меня поддеть. Не язвишь. – Улыбка Антии сделалась мягче, а глаза темнее.

Ардион усмехнулся и провел кончиком пальца по носу.

– У тебя там снова грязь, – сообщил он. Антия с забавным возмущением потерла нос, нахмурилась и заявила:

– Ну вот, началось. Нет там у меня никакой грязи, я не рою землю носом и…

Он вновь поцеловал ее – привлек к себе резким порывистым движением, приник к чужому теплу и вкусу свежего зеленого яблока на губах. Антия окаменела, пытаясь то ли оттолкнуть его, то ли обнять, а потом вдруг откликнулась на его поцелуй, расслабилась в его руках, сделалась мягкой, словно глина, – бери, делай, что хочешь.

По крыше процокал дождь. У Антии оторвалась пуговица на рубашке, закатилась под диван – он слишком торопился, пытаясь избавить ее от одежды. В какой-то момент Ардиону показалось, что домик сорвался с дерева и поплыл по штормовому морю. Комната рассыпалась красно-золотой мозаикой – он выхватывал из нее то волосы Антии, разметавшиеся по подушке и отдававшие в рыжину в неверном свете маленькой лампы, то ее пальцы, тонкие и горячие, которые впивались ему в плечо, то сбивчивые неразборчивые слова, которые они шептали друг другу. Его бросило в жар, хотя в комнате было довольно прохладно, – сердце бешено колотилось, и дыхание срывалось, словно он до этого никогда не был с женщиной. Потом Антия обвила его руками за шею, притягивая к себе, словно хотела, чтобы они слились друг с другом навсегда, – и, когда счастливая вечность все-таки подошла к концу, Ардион подумал, что это был акт не любви, но отчаяния и надежды.

И потом, когда она засыпала в его руках, он вдруг понял: там, далеко-далеко, в том недостижимом и грустном месте, куда ушла его юность, то солнечное перо, которое они когда-то выпустили в небо с Верном, все еще живо и продолжает лететь.

И это как раз было тем, что имел в виду Лантан-ин-Ман, когда говорил, что ладья больше не нужна.

На рассвете снова пошел мелкий дождь.

Сквозь сон Антия слышала, как Ардион поднялся с дивана и вышел из комнаты – вскоре заскрипела дверь, и сипуха захлопала крыльями. Потом он вернулся: от него пахло прозрачной водой ручьев и свежей зеленью листвы, которую не исказила порча. Антия шевельнулась под одеялом, приоткрыла глаза и увидела силуэт Ардиона у стены – он снова взял стопку бумаги и принялся рисовать.

– Спи, – негромко сказал он. – Еще очень рано.

И Антия снова скользнула в глубины сна – разомлевшая, счастливая, она самой себе напоминала бумажный фонарик, так ей сейчас было легко. Подхватит ветер, понесет над лесом… Крючок по-прежнему напоминал о себе, ворочаясь в груди Антии, но теперь он не причинял боли.

Да, возможно, Лантан-ин-Ман прав и они оба умрут. Но пока у них был этот дом на дереве, это сладкое торжество, и возможная смерть уже не имела значения. Не пугала. Плывя по темным волнам сна, Антия все еще чувствовала прикосновения, на которые так жадно откликалось тело, отпечатки чужих пальцев светились на ее коже золотыми мазками, и голову наполняло хмелем, и мир был счастливым и безграничным.

Она проснулась на рассвете – небо над лесом засерело, дождь перестал. Одевшись, Антия вышла на порог – причал, с которого когда-то отправлялись в путь сипуха и филин. Ардион сидел на самом краю, свесив ноги, и над его ладонью парило то самое золотое перышко, которое Антия вчера увидела над глобусом Лантан-ин-Мана. Только сейчас на нем не было крови – оно было наполнено медовым сиянием, и на миг ей показалось, что она слышит музыку – торжествующий гимн жизни.

– Что это? – поинтересовалась Антия, усаживаясь рядом с ним. Сосна, к стволу которой прилепился домик, была самой высокой в лесу – отсюда было видно, что он уходит до самого горизонта, наполненный красотой и свободой.

– Мы с Верном сами придумали это заклинание, – ответил Ардион. Дунул – перо сорвалось с его ладони и, подхваченное ветром, мягко поплыло над лесом. Там, где оно скользило, лес будто бы оживал – шелестели ветви, слышались птичьи крики, все вздрагивало и тянулось к золотому огоньку. – Понимаешь, одно дело – пользоваться чужими заклинаниями и совсем другое – создать свое. Мы так тогда обрадовались. – Ардион улыбнулся и добавил: – И я вдруг понял, как мы поднимемся в небо. Лантан-ин-Ман был прав, ладья и в самом деле не понадобится.

Антии стало страшно – так, что ноги онемели, а в животе заворочался ледяной ком. Они поднимутся. Они изгонят гривлов и объединят оба мира – начали уже объединять этой ночью. Великое Небо, почему ей тогда настолько жутко?

– Прямо сейчас? – спросила Антия и не узнала своего голоса. Ардион кивнул и осторожно сжал ее пальцы.

– Почему бы и нет? – ответил он вопросом на вопрос. – Заглянем только к Лантан-ин-Ману, я хотел уточнить кое-что.

Домик на сосне, лес, низкое рассветное небо завертелись, и червоточина в пространстве выбросила их на знакомую поляну. Изрытая земля ударила в подошвы ботинок, и Антия, глядя на сломанный люпин, растерянно подумала: вчера тут такого не было.

Поляна была изувечена. Казалось, здесь прошло огромное войско. Клумба была вытоптана, кусты изломаны, дверь в дом висела на одной петле. И на всем лежал тот отпечаток серой тоски, который Антия впервые ощутила там, где пеплом лежали защитники последнего оплота людей на севере. Тишина была непроницаемо глухой – здесь не было никого и ничего живого.

Здесь были гривлы.

Она зажала рот ладонями, стараясь удержать крик. Ардион двинулся к дому – его шаг утратил всегдашнюю легкую упругость, словно сломался тот стержень, который все это время поддерживал владыку, заставляя идти вперед. Заглянув внутрь, он какое-то время постоял молча, и Антия с ужасом подумала, что сейчас в доме все так же, как в поселке джайпсов.

– Нам с тобой тут послание, – услышала она и, собравшись с духом, подошла к Ардиону и сжала его руку.

В доме все было вверх дном. Гривлы растоптали глобус, разбросали душистые венички трав, разломали стол и лавки. Камней не было – наверное, их забрали, как диковинку на память. В центре дома висело туманное полотно, на нем двигалась и кривлялась рожа гривла, и Антия узнала их старого знакомого с копьем. Когда они переступили порог, призрачный гривл замер, а затем издевательски поклонился и проговорил:

– Волш-шебник и пискля ждут вас обоих в Тангашенте. Приходите, и мы казним вас вместо них-х. Мы погас-сим поганое солнце. Ес-сли вы не придете, то от Тангашента и Санварары останетс-ся только пепел.

Значит, их все-таки выследили. Значит, гривлы как-то обнаружили это место, взяли Лантан-ин-Мана и Зендивена в заложники и теперь ждали, что владыка Ашх-Анорна придет за ними. Тот Ардион, которого Антия знала два года назад, и пальцем не пошевелил бы. У него была бы другая, более важная цель, и что рядом с ней жизни старого волшебника и принца альвини? Или она его совсем не знала?