Америка бесцеремонно пытается навязать свой образ жизни всемостальным, независимо от их исторических и религиозных традиций. Свою лептувнес и Советский Союз, когда в семьдесят девятом влез в Афганистан, разворошивсонную страну. Именно тогда возник Усама бен Ладен, которой получал миллионыдолларов на борьбу с неверными. Джинна, вылезшего из бутылки, вырастили самиамериканцы. Кровавые столкновения в бывшей Югославии, когда один народ,разделенный на три веры, начал братоубийственную войну. Потом Чечня, где вообщепротивостояние вылилось в кровавую драму. Ирак, в котором правил Саддам Хусейни в котором так глубоко завязли американцы. Вспомним еще палестино-израильскоепротивостояние, в котором обе стороны пытаются решить все вопросы исключительносиловыми способами. У них, правда, был шанс, когда Барак пришел к власти. И доэтого, когда там был Рабин. Но в обоих случаях экстремисты не дали им нормальнодоговориться. Рабина убили свои же радикалы, а Барака отстранили от властипосле серии провокационных взрывов, устроенных палестинцами. И мирный процессзашел в тупик. А потом было одиннадцатое сентября…

– Все так, – согласилась Галия, – но в мирепонятие «мусульманин» стало символом терроризма. И, соответственно, к любомугостю из мусульманской страны относятся настороженно.

– Что еще больше усиливает недоверие, – заметилДронго. – Чем больше люди не хотят понимать друг друга, тем больше онибоятся и ненавидят чужих. И так будет продолжаться до тех пор, пока мы ненаучимся вести диалог. Вы можете себе представить, что произойдет, если вдруг вРиме взорвется эта бомба? Миллионы верующих христиан объявят новый крестовыйпоход против мусульманской цивилизации. Начнется невиданное противостояние, ине только в Ираке или в Афганистане.

– Получается, что мы с вами решаем судьбу новогомира, – невесело подвела итог Галия.

– В какой-то мере да. Но не только мы. Все остальныетоже по мере сил. Когда люди учатся доверять друг другу, они делают шаг кновому миру, к осознанию новых реалий этого мира. Вы знаете, Галия, я всегдастараюсь быть объективным. Я понимаю великое значение обеих цивилизаций. Нопоследние несколько веков мусульманская цивилизация ощутимо отстает отзападной, и не только в техническом плане. С одной стороны, все цифры, которымипользуется мир, – это арабские цифры. Сколько было сделано полезныхизобретений в Средние века: медицина, астрономия, архитектура, наука! А потомначался застой. Я часто бываю в музеях и специально смотрю на публику, котораятуда приходит. В большинстве своем это европейцы, еще, конечно, японцы икитайцы. И почти нет арабов, вернее, я не встречал ни разу ни одного человека варабской одежде. Ни в Лувре, ни в Ватикане, ни в Эрмитаже. Понимаю, что этовсего лишь частное наблюдение. Но достаточно характерное.

Нефть стала проклятием арабских стран. Дармовые деньгисделали их ленивыми, безынициативными, вялыми. В них не осталось жизненнойэнергии. Японцы, не имеющие ничего на своих островах, кроме частыхземлетрясений, построили вторую экономику в мире. Арабские страны, получающиемиллиарды долларов прибыли, не производят практически ничего. И на этом фонеагрессивное наступление западной культуры. Вернее, массовой культуры. Вот вам иистоки конфликта. Боюсь, что тяжелые времена еще впереди. Чем выше цена нефти,тем сильнее противостояние. И это уже глобальный процесс. В нас все еще сидятдесятки стереотипов, мы все еще не можем подавить в себе свои архетипы, своихвнутренних цензоров. – Дронго подозвал стюардессу.

– Дайте мне стакан красного вина, – попросил он.

– И мне, – вдруг сказала Галия. – Хочу выпитьс вами за компанию.

– Извините, я, кажется, говорил больше обычного. Но этотакая тема…

– Я понимаю, – грустно улыбнулась молодая женщина.

В салоне бизнес-класса все пассажиры уже спали. Сказывалсяранний вылет, при котором в аэропорт нужно было прибывать за несколько часов,учитывая беспрецедентные меры безопасности. Стюардесса принесла им два бокалавина.

– Мы можем не вернуться, – пробормотал Дронго,поднимая бокал. – За наше возвращение!

– За возвращение. – Они едва слышно чокнулись.

– Вы уже представляете, где их можно искать? –поинтересовалась Галия. Вино оказало действие, ее щеки немного порозовели.

– Не знаю, – честно ответил он. – Я поканичего не могу себе представить.

Она взглянула на него с явным одобрением.

– Впервые в жизни встречаю такого профессионала,который не боится говорить «не знаю» и рассказывать о своих трудностях. Это знаксилы.

– Наверное, – улыбнулся Дронго. Он потрогал лицо ис огорчением нащупал выросшую со вчерашнего дня щетину. – Вчера я брился втуалете ФСБ, – сообщил он, – а сегодня придется умываться в самолете.Если так пойдет дальше, я буду спать на ходу. Извините…

Он поднялся и, достав из сумки бритвенный набор, прошел втуалет. Через десять минут вернулся на свое место. Аромат «Фаренгейта» разнессяпо всему салону.

– Вы всегда употребляете этот парфюм? –полюбопытствовала Галия.

– Почти всегда, – ответил он, – в последнеевремя появились некоторые новинки, которые мне нравятся, но «Фаренгейт» – этокак первая любовь.

– А вы еще помните свою первую любовь? – спросилаона.

– Мне кажется, да. Иногда вижу сны, в которых встречаюдавно ушедших из моей жизни людей. Это бывает интересно.

– Я слышала, что вы были несколько раз ранены. Этоправда?

– Может быть, – уклонился он от прямогоответа. – А может, это было в моих снах. Сейчас трудно вспомнить. –Дронго сделал знак стюардессе.

– Принесите мне еще красного вина. Какое у вас вино?

– Кьянти. Итальянское, – улыбнулась стюардесса. Ейнравился этот высокий мужчина, похожий на итальянца. К тому же от него такприятно пахло.

– Тогда принесите еще один бокал.

– Обязательно, – ласково произнесла девушка.

– Два, – ревниво попросила Галия и, когдастюардесса отошла, добавила чуть менее довольным голосом: – Кажется, вы ейнравитесь.

– Я не заметил, – удивился Дронго.

– Не нужно. Мужчина сразу замечает такие вещи. Как иженщина.

Стюардесса принесла два бокала вина, любезно улыбнувшисьпассажиру.

– Вы заснете, а вам еще целый день нужно быть наногах, – предостерегающе заметил Дронго. – За ваше здоровье!

– Не засну, – твердо пообещала Галия. – Заваше!

Бокалы глухо стукнулись.

– У вас осталась пена на шее, – вдруг сказалаГалия, – с правой стороны. Вы, наверное, начинаете бриться слева направо?

– Правильно. Как все правши. – Дронго досталносовой платок. – Больше нет?

– Нет, не там. Дайте мне. – Галия взяла у негоплаток, стерла пену. Затем, чуть смутившись, вернула ему платок. –Извините, – сказала она, отдергивая руку, словно между ними произошлонечто большее.