Я посмотрел на Алексея: он напрягся, а на скулах заходили желваки. Ассистенты тем временем вкатили на сцену какую-то железобетонную установку на колесиках. Грабовский распахнул в ней дверцы, показывая, что внутри ничего нет. Маша возмущенно произнесла:

— Вот как, гнева мусульман он боится, а православных можно топтать сколь угодно.

Грабовский услышал. Он ответил:

— Я работаю ради всего человечества. Сейчас я положу в плазменно-кинетический генератор вот эту частицу мощей. Благословение церковного управления у меня имеется, не волнуйтесь. И грамота от отдела внешних сношений. Пройдет пять минут, и вы сами убедитесь в наличии отсутствия всякого ортодоксального мракобесия и суггестии.

Сцена опять стала заполняться дымом, а свет гаснуть. В зале наступила тишина. Слышно было лишь, как кто-то покашливает. Яков шепнул мне:

— Это бизнес, ничего личного, как говорил Марк Карлеоне.

Я не стал вникать в его слова, поскольку все мое внимание было приковано к подиуму. Там вновь начались шаманские пляски ассистентов, а Грабовский заверещал дурным голосом. Кривляние с воплями продолжалось несколько минут. Но на этот раз доктор не стал падать на сцене, а просто лег на свою установку, раскинув руки и ноги. Отдохнув так некоторое время, он встал и сообщил:

— Все закончено. Субстанция уже внутри. Сейчас выйдет.

И стал открывать дверцу. Из генератора на четвереньках выбрался человек с окладистой бородой, одетый во все соответствующее: саккос, подризник, омофор и фелонь с епитрахилью. В руках он держал кадило и почему-то ковшик, в котором плескалась вода.

— Кто ты, ответь? — громко вопросил Грабовский.

— Я — Даниил! — ответила субстанция. И выплеснула воду в зал, отчего многие завизжали: — Кропитесь, сукины дети!

Алексей повернулся ко мне и сказал:

— Дай-ка мне свою палку.

Он взял посох и быстро пошел к сцене. Ассистенты не успели его остановить. Все произошло очень живо и неожиданно. И качественно. Алексей принялся лупить посохом Василия Пантелеевича лже-Даниила, загнав его обратно в железобетонный генератор. Пара ударов досталась и доктору Грабовскому. По залу разносились шумные возгласы и смех. Многие тоже полезли на сцену. Одни стали защищать Грабовского, другие вступили с ними в драку. Началась всеобщая свалка. В довершение всего свет в зале вообще погас. Остались лишь крики. И полная темнота вокруг.

4

Каким образом мы все выбрались из этой давки? Не знаю, должно быть, чудом. Но удивительно, что вообще остались живы в обесточенном по какой-то причине Культурно-театральном центре имени Мейерхольда, большого любителя подобных мистерий. Позже мы узнали, что электричество вырубилось во многих районах Москвы. Само по себе, как уверял рыжий Толик, а ему послушно поддакивал по телевизору президент. Но остановились поезда в метро, лифты в домах, отключились от света больницы, объекты водоснабжения, телефонные станции и канализация. Были человеческие жертвы. Вакханалия длилась часа полтора, в течение которой приезжие мародеры (термин мэра, словно своих ему мало) хорошенько пошустрили в продовольственных магазинах и на вещевых рынках. Может быть, генеративная установка Грабовского сожрала всю электроэнергию?

Неизвестно, но мы все встретились в квартире на 9‑й Парковой, при том почти что одновременно, в двенадцатом часу ночи. К этому времени порядок в городе был уже восстановлен. Первым на попутной машине приехал я, затем на такси подкатили Маша и Яков (это он вытащил ее в темноте из Культурно-театрального центра), следом на мусоровозе прибыл Владимир Ильич. Алексей появился последним, вроде бы даже пешком и с моим посохом. Из-за пробок на дорогах он вполне мог нас и обогнать. Идущий всегда движется быстрее ведомого и, по крайней мере, никогда не пройдет мимо цели.

— Ну ловко вы их палкой-то угостили! — поздравил его Яков. — От души, я и сам порадовался. Поскольку не люблю шарлатанов.

— А не вы ли сами свою косточку этому Грабовскому подсунули? — напрямик спросил я. Мне не понравилось, что он как бы спас в давке Машу. Хотя за это можно было только поблагодарить. Я просто жалел, что сам не оказался на его месте: толпа унесла меня в другую сторону.

— Моя косточка при мне, — засмеялся Яков. И действительно вытащил из кармана какое-то ребрышко, завернутое в целлофан. — Это от барашка, — добавил он. — Я просто хотел над Грабовским покуражиться. Но вы опередили со своей дубиной народного гнева.

Алексей смущенно ответил:

— Еще Иосиф Волоцкий писал, что не бойся осквернить свою руку пощечиной, коли кто станет хулить святые имена на перекрестках.

— Да тут одной-то пощечиной не обошлось! — вновь засмеялся Яков. — Тут прямо избиение младенцев. Победа православия над язычеством. Демонстрация сильных аргументов.

Я чувствовал, что он веселится несколько фальшиво и не верил ему. Почему-то мне казалось, что у него была связь с Грабовским. И вся эта история с лже-Даниилом имеет какой-то тайный смысл. Не только поругание святого, но некий пробный шар. Разведка перед боем. Смотр сил противника. Маша думала так же, она сказала:

— Зачем вы позвали нас на это лицедейство? Разве можно шутить такими вещами. И нечего было меня тянуть в темноте за руку, хватать в охапку. Я бы и сама выбралась. Без посторонней помощи.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Яков. — Но в охапке надежнее.

— Еще неизвестно, где опаснее, — оставила она за собой последнее слово, фыркнув с особым артистизмом.

— Да уж, — подтвердил Владимир Ильич. — Яша мой если во что вцепится, то сожмет в смертельных объятиях, как проголодавшийся питон. Вы с ним поаккуратнее. Это вам не Грабовский. Тот просто змееныш по сравнению с моим сыном. Вот кто настоящий-то Змий.

— Папа!

— А что папа? Я же тебе комплимент делаю. Уж лучше быть змеем, чем кроликом. И лучше быть кроликом, чем капустой. И капустой быть лучше, чем песком бесплодным. И даже песком быть лучше, чем вообще не быть. Так учит нас великий Бахай-сингх.

— Дался тебе этот бахаит, что еще за птица выискалась? — спросил я. — Откуда прилетела? Вместе с Грабовским?

— Потом скажу. Я сейчас постигаю все религии мира. Хочу выбрать самую мудрую. А Грабовский — дурак! Я в нем разочаровался. Вторым отделением он испортил весь концерт. Позорит мундир физиков-ядерщиков. Одного не могу понять: как он действительно сумел оживить трупы?

— У антихриста в котомке много лжепророков и всяких чудес, — промолвил Алексей. — Обольститель, большой профессионал в этом деле, у него громадный опыт, практически сразу же с пришествием в мир Спасителя. Тотчас же появились всякие учителя и мессии, как обезьяны, и плодятся до сих пор. Я слышал, у нас в Минусинске есть некий Виссарион, называющий себя Вторым Христом, бывший сержант милиции, кажется. В Америке их вообще больше тысячи. Задача всех этих колдунов и экстрасенсов, прорицателей и астрологов в том, чтобы подготовить людей к принятию нового миропорядка. К появлению апокалипсического антихриста и созданию его единой церкви. Тогда все эти чародеи и секты сольются в один клубок змей. Точка единоверия для них будет одна — большая черная дыра, безбожие.