беззаботный, но с легкой ноткой неуверенности, словно беседа идет не так, как он отрепетировал ее у себя в голове.

– Может, скажешь конкретно, про какой телефон речь? Тогда я пойму, чем могу его испортить.

Он прямо слышит, как Джайлз сдерживает вздох.

– Проклятый Никсон… Он во всем виноват.

– Не понимаю, о чем ты. – Бобби перекладывает в ящик стола служебный револьвер, потом отправляет туда же ключи от машины.

– Да это он создал Управление по борьбе с наркотиками. Взял Бюро по наркотикам, смешал с другими ведомствами, приправил горсткой ковбоев и отбросов со всех округов на северо-западе и назвал это агентством.

– Так, я запутался… Ты, кажется, говорил, что это управление?

Бобби ничего не может с собой поделать: ему нравится поддевать федералов, непонятно почему.

– Да какая разница? Просто черви с пушками, тараканы со значками. Так вот, они тоже подсели на парней Батлера, а мы и не знали, пока они не сцапали одного из них.

– Ну и что в этом плохого?

– А то, что это был наш парень. Полгода внедрялся в мастерскую по разборке угнанных машин, а потом пришли эти кретины из УБН и всё испортили.

– Да уж, незадача.

Бобби похлопывает себя по карманам в поисках сигарет и, не обнаружив, на мгновение холодеет от страха. Суетливо оглядываясь, вдруг замечает пачку на столе, куда, видимо, на автомате положи, ее с полминуты назад.

Из-за двери второй допросной на противоположном конце помещения выглядывает Винс и пучит глаза, в которых явно читается «подымайся и вали сюда, да поживее», после чего снова закрывает дверь.

– Незадача, – подтверждает Джайлз. – Плохо, когда двое делают одну и ту же работу. Гораздо правильнее, когда вся команда играет на одного главного.

Бобби хватает сигареты и спички.

– Отличная идея, – произносит он, широко улыбаясь. – Так и быть, мы будем главными.

– Не-не-не, – быстро встревает Джайлз. – У вас и без того работы по горло. Давайте уж мы побудем главными.

– Может, устроим по этому поводу совещание?

– Конечно, но пока давай просто договоримся на словах…

– Мой человечек свяжется с твоим человечком и согласует удобную дату.

– Ладно, Бобби, но…

– Прости, Джайлз, мне пора. – И Бобби вешает трубку.

«Мой человечек свяжется с твоим человечком»? И откуда только такая хренотень в голове берется?

* * *

За столом во второй допросной сидит Рональд Коллинз, он же Рам. На его лице словно отрабатывали удары клюшкой для гольфа. Часть синяков старые, и Бобби вспоминает, что миссис Феннесси – Мэри Пэт – уже «общалась» с парнем в баре неделю назад. Из свежего – рассеченная правая бровь, распухшее левое ухо, огромный фингал на правом глазу (поверх расплывающегося желтого синяка недельной давности), кровавая корка на зубах и порезы на шее, как будто от опасной бритвы или очень острого ножа.

Но самое неприглядное, как Винсент и предупреждал, ниже пояса. От парня несет мочой и немного говном, а джинсы заляпаны засохшей кровью.

– Как поживаешь, Рам?

Бобби садится напротив, стараясь сдержать улыбку от бредовости только что сказанного. Почему его сегодня так и тянет похохмить?.. «А потому, – вдруг соображает он, – что у меня, по крайней мере пока, появился в жизни некто особенный. И все сразу заиграло новыми красками».

«Господи, – летит вдогонку следующая мысль, – пусть это будет не сон».

Рам сосредоточенно кусает губы. Бобби даже не хочет представлять, что творится у парня внутри рта.

– Она меня убьет.

– Кто?

– Не скажу.

– Дай попробую угадать. Не Мэри Пэтриша Феннесси, случаем?

– Да не скажу я! Даже не просите!

Бобби перегибается через стол, внимательно разглядывает окровавленный пах Рама.

– Что она с тобой сделала, парень? Отрезала чего-нибудь?

– Нет! – Рам отводит взгляд и закусывает нижнюю губу, отчего делается похожим на кролика. – Но пригрозила, что отрежет.

– Откуда тогда кровища?

– Она, ну… полоснула ножиком… там.

– Прямо по члену?

– Под яйцами.

– «Она» – это ведь Мэри Пэтриша Феннесси?

Рам почти кивает, потом отчаянно мотает головой; все поры его организма будто бы источают запах страха, резкий и металлический.

– Да хоть пытайте на хрен, ничего я не скажу!

– Ладно. – Бобби протягивает Раму сигарету. – А что тогда ты нам скажешь?

Парень берет сигарету, прикуривает от протянутой Бобби зажигалки.

– Я хочу рассказать, что произошло той ночью на платформе.

Винсент, стоящий за спиной у парня, выразительно вскидывает брови: мол, слыхал?

Бобби ставит перед собой пепельницу.

– Мой напарник будет вести записи, не против?

Рам мотает головой, уставившись в стол.

Винс аж весь сияет; глаза у него расширились до размера фар.

* * *

Около полуночи компашка в парке Коламбия разбрелась, и Рам с Джорджем Данбаром, Брендой Морелло и Джулз Феннесси отправились на пляж Карсон. Только они собрались перейти бульвар Дэя, как Бренда обнаружила, что потеряла ключи. У нее был брелок с белой кроличьей лапкой и открывашкой, который за вечер ходил по рукам несколько десятков раз.

Решили вернуться в парк на поиски. Возились долго и уже хотели бросить, когда Джулз разглядела что-то белое под сиденьем на трибуне, достала – оба-на! – это были ключи Бренды. Парк к тому времени совсем обезлюдел, поэтому они снова присели, открыли еще по бутылке пива, и Джордж пустил по кругу самокрутку. Уматное курево, утверждал он; не мексиканская дребедень, которую он толкал недоумкам, а настоящая южнокалифорнийская сенсимилья. По правде сказать, Рам Коллинз разницы не почувствовал: наверное, потому, что пивом перебил себе весь вкус.

Именно тогда Джордж Данбар произнес, глядя на дорогу рядом с парком:

– Вот-вот, даже не смей смотреть в мою сторону.

Остальные сначала не поняли, с кем это он говорит, а потом увидели тарахтящую машину и выглядывающего из нее чернокожего водителя.

– Глаза опусти, чертила, – вполголоса прорычал Джордж. – Или я за себя не отвечаю.

Парень и правда опустил взгляд – то ли так совпало, то ли инстинкт самосохранения сработал, – и машина, чихая и кашляя, прокатилась мимо, так медленно, как будто по инерции. Она заехала под эстакаду и скрылась в тени. Больше ее не было ни видно, ни слышно.

Джулз тем временем разговаривала с Брендой резким, отчаянным шепотом:

– Я позвоню ему!

– Не надо, – ответила Бренда, – потерпи до завтра. Остынь слегка.

– Не хочет признавать его своим – хрен с ним, мне плевать, но пусть тогда платит.

* * *

– Погоди-погоди, – перебивает Бобби рассказ Рама. – Хочешь сказать, что Джулз Феннесси была беременна?

– Чё?

– Ее слова: «Не хочет признавать его своим – хрен с ним, мне плевать, но пусть тогда платит». Так?

Рам задумчиво морщит лоб.

– Да она это могла о чем угодно говорить.

– О чем,