Дастер» с этой парковки только один путь – на эвакуаторе.

Рам вылезает из машины. Открывает капот, заглядывает внутрь. Закрывает капот. Снова сует голову в салон. Через минуту вылезает, идет к багажнику, заползает под задний мост. Прикладывает ухо к бензобаку, барабанит по нему костяшками пальцев. Снова поднимается и стоит, задумчиво переводя взгляд с капота на багажник и обратно.

Он смотрит на «Гамбургеры Генри». Кафешка заколочена, растрескавшаяся подъездная дорожка поросла сорняками. Травой заросла и будка таксофона у входной двери, однако свет в ней горит.

Рам роется в карманах и достает оттуда как будто горсть мелочи.

Он с явной неохотой пересекает парковку супермаркета, проходит через отсутствующую секцию покосившегося забора и идет к будке. Все это время двигатель «Бесси» работал вхолостую; теперь Мэри Пэт включает передачу и медленно, с выключенными фарами выкатывается из укрытия, постепенно надавливая на педаль газа. Рам слышит шум, только когда она уже совсем рядом. Мэри Пэт утапливает педаль в пол и резко забирает вправо. Передним колесом «Бесс» проходит в шаге от Рама, но открытая водительская дверца сбивает Рама с ног. Он перелетает через пятно травы и приземляется на старый подъезд для забирающих заказы на автомобиле (Генри первым в районе ввел такую услугу – тогда это наделало много шума).

Не успевает Рам подняться, как Мэри Пэт сгребает его за ворот рубашки и волочет, упирающегося, по асфальту в боковую дверь ресторана, которую загодя вскрыла. Она швыряет парня на пол в полуразваленной старой кухне. Он пробует встать, но Мэри Пэт быстрой комбинацией левая-правая-левая-правая бьет ему по лицу, стараясь сломить его не силой, а неумолимой скоростью. И он сломлен. Падает навзничь и, хныча, закрывает лицо руками. Почувствовав, как на нем расстегивают джинсы, он опускает руки и начинает было сопротивляться, но Мэри Пэт стягивает ему штаны и трусы до колен, а сама садится верхом и достает канцелярский нож – плоский и тонкий вроде пластинки «Джуси фрут», но, как Рам наверняка знает по своей работе в супермаркете, способный вспороть картонную коробку, словно бумагу.

Рам еще даже не успел осознать, что с него стянули штаны и трусы, а Мэри Пэт уже хватает его за мошонку и чиркает снизу лезвием.

Из пореза тут же сочится кровь. Мэри Пэт готова поспорить, что так громко и пронзительно пацан еще не визжал.

– Выкладывай, что произошло той ночью на станции «Коламбия».

И Рам выкладывает. На одном дыхании, пока не сообщает Мэри Пэт все, насколько она может судить, до мельчайших подробностей. Даже то, что выставляет Джулз в плохом, очень плохом свете.

Когда он заканчивает, Мэри Пэт пересаживается коленями ему на плечи. Смотрит на него сверху вниз. Буднично, словно из любопытства, несколько раз проводит ножом ему по горлу. Слезы – горячие, думает она, как кипяток – градинами выкатываются у Рама из глаз и заливаются прямо в уши.

– В-вы меня убьете?..

– Не решила еще. – Она пожимает плечом. – Где Джулз?

– Н-не знаю…

Она подцепляет лезвием складку кожи у него под подбородком.

– Но знаешь, что она мертва.

Рам жмурится, а слезы продолжают течь.

– Д-да…

– Откуда?

– Д-да все это знают…

– Открой глаза.

Он подчиняется.

– Ты сейчас же звонишь в полицию и рассказываешь все то, что только что рассказал мне. В противном случае… Рам, ты меня понимаешь?.. Не слышу.

– П-понимаю…

– Так вот, в противном случае я вернусь, и никто меня не остановит. Тебе не спастись. Как бы ты ни старался, Рам, кого бы ты ни просил тебя защитить, он тебя не защитит. От меня – нет. Я доберусь до тебя точно так же, как добралась сегодня. И тогда я на хрен отрежу тебе яйца вместе с членом, а потом выкину в канализацию на корм крысам, пока ты будешь истекать кровью. – Мэри Пэт поднимается. – Еще раз: идешь к таксофону, звонишь в полицию и говоришь, что хочешь дать показания по гибели того парня.

Она идет к выходу, но на полпути останавливается. Оборачивается. Ее сердце еще лелеет крохотный осколок веры, самый дорогой: веры в то, что Джулз – ее лучшее творение в жизни, что Джулз лучше ее, Дюки и Ноэла. И что душа ее сейчас там, куда попадают только хорошие души, где бы это ни было. Всего один вопрос – и от осколка ничего не останется.

Мэри Пэт откашливается, собираясь с духом.

– То, что ты рассказал про Джулз… Она правда это сделала?

У Рама такое лицо, как будто он раскаивается, что не утаил эту часть истории.

– Она правда это сделала? – повторяет Мэри Пэт, чеканя каждое слово. – И не смей врать, я сразу пойму.

– Да, – отвечает Рам.

Мэри Пэт долго стоит в дверях, сдерживая слезы.

– С другой стороны, это ведь я ее воспитала? – произносит она. – Значит, на мне и грех.

И выходит.

Глава 19

Бобби только-только заходит в участок, а дежурный сержант Пит Торчио уже протягивает ему трубку со словами:

– Это тебя.

– Кто?

– Говорит, его зовут Агент, – Пит подмигивает.

– Чего?..

– Агент Стэнсфилд.

И сам ржет над своей же шуткой. Вот почему в тридцать два он женат уже в третий раз.

Бобби проходит через решетку и указывает на свой стол:

– Переведи его на меня.

– С глубочайшим удовольствием, Бобби. Пробирает аж до мурашек, ты знаешь…

Бобби садится; аппарат у него на столе оживает, мигая огоньком второй линии. Он нажимает на кнопку и снимает трубку.

– Да, Джайлз?

– Привет, Бобби. Как сам?

– Как обычно. А ты?

– Слыхал, что антибасеры разбили нам окно?

– Ага.

– А потом еще целых полчаса орали «ниггеры отстой», – добавляет Джайлз таким тоном, будто Бобби либо а) как-то в этом виноват, либо б) может объяснить. – Ровно полчаса, точно тебе говорю.

– Полчаса – это мощно. Должны были бы выдохнуться.

– Таких нужно держать в клетках и не выпускать.

Джайлз Стэнсфилд вырос в Коннектикуте. Учился в Университете Брауна, затем на юрфаке в Йеле и до работы в Бюро, пожалуй, ни разу не встречал живого негра, кроме тех, кто прислуживал у семейства Стэнсфилдов или в Йеле. То же касается и неблагополучных белых.

– Давай к делу, Джайлз.

– Слышал, ты копаешь под банду Батлера. – Голос у федерала вдруг становится беззаботным, как будто они болтают у чаши пунша на пикнике в саду.

– И от кого ты про это слышал?

– Я тут подумал, что мы могли бы общаться по этому поводу напрямую, чтобы не было испорченного телефона…

– Какого-какого телефона?

– Ну, ты понимаешь… Телефон. Испорченный. – Голос у Джайлза по-прежнему