– Алина звонила, – с трудом выговорила я, глядя на него. Мазуров застыл на мне взглядом, потом прикрыл глаза, тяжело выдыхая. Потер переносицу.

– Май, я все объясню, – сказал после, снова посмотрев на меня. Я только пожала плечами, мол, давай, я слушаю.

Он прошел, сел на кровать поодаль от меня, словно понимая, как остро я реагирую на его близость, не стал провоцировать. Я сидела, чувствуя себя разбитой. Влюбленная голая дура в скомканном одеяле – отличная зарисовка для очередной сцены в коллекцию Сказочника о том, как он становится единственным и неповторимым козлом.

– Даже не знаю, с чего начать, – вздохнул Демид. Я усмехнулась.

– Начни с начала. Не прогадаешь.

Он кивнул, еще немного подумал, потом заговорил:

– Ко мне обратился Яков Эткинд.

Такого, честно сказать, я никак не ожидала, повернула к нему изумленное лицо. Демид снова кивнул.

– Он узнал о моих способностях в плане поиска родословной. И почему-то решил, что я смогу ему помочь. Он хотел найти следы пропавшей много лет назад сестры его погибшей жены. Сначала я хотел отказаться, но он настаивал. Рассказал мне о слухах, которые ходили вокруг Суходольских, и мне стало интересно. Я согласился взяться за это дело, впрочем, не давая никаких гарантий, что найду Милену. Я копался в истории этой семьи, – он замолчал, нахмурился на мгновенье, глядя перед собой, потом снова вздохнул. – Но отталкиваясь от людей, не мог отыскать ни одной зацепки. Тогда мне пришла в голову мысль изучить все эти около религиозные слухи, бродившие вокруг них. Эткинд просветил меня, насколько мог, у него осталась часть бумаг с того времени, на которых были все эти символы… Ну и его жена рассказывала ему об этом… Я стал искать эту символику, и в какой-то момент повезло, нашел в интернете статью за девяносто восьмой год, точнее, это была даже не статья, фотография газеты. Скальные образования в глубинке России, в пещерах которых знакомая символика. И я решил попытать счастья здесь, попробовать найти зацепки.

Демид посмотрел на меня, я пялилась куда-то перед собой. Вот так значит это было. Охренительно.

– Так тот таинственный проект, которым ты занимался, – усмехнулась на его взгляд, – это поиски Суходольской?

– Да, – кивнул Мазуров. – Я не хотел светить своими истинными целями, потому что понимал: есть вероятность, что Милена Суходольская прячется и может не гореть желанием быть найденной. Вдруг выяснилось, что Алина родом из города, который всего в семидесяти километрах от пещер. И у меня появилась идея, как это можно использовать.

Я снова усмехнулась. В голове начала складываться картинка.

– Не было никакого украденного кольца, да? – посмотрела на него, он покачал головой. – Ты это все просто придумал. Но… Зачем надо было меня приплетать? Или ты знал, что я…

– Нет. Это вышло не специально. У Алины была задача развести тут деятельность, любую, лишь бы я мог зацепиться за нее, чтобы задержаться. Потому как я не хотел обозначать свой настоящий интерес, как я уже сказал. Она выбрала тебя. Пошла по наименьшему пути сопротивления, как она думала, – тут Мазуров усмехнулся, – мать неизвестно где, отец неизвестно кто. Отличный способ застрять тут, якобы копаясь в твоей родословной, которая якобы заинтересовала Алину. По факту, она вообще ничего не знала о моих целях пребывания тут. Просто согласилась помочь, подготовила, так сказать, плацдарм.

– И уехала перед твоим приездом, – усмехнулась я. – И где она сейчас?

– Недалеко. Я не мог отпустить ее, вдруг понадобилась бы еще. Сидит на съемной квартире и мается со скуки.

– А этот твой Макс?

– Я не спрашивал ее о нем. Не хочу пока раскрывать карты. Она почти наверняка найдет способ ему растрепать, а знает ли что-то сама – большой вопрос. Вполне возможно, он использует ее вслепую, как и я.

Я прикрыла лицо ладонями, они были холодными, несмотря на то, что я сидела укутанная в одеяло. Попыталась проанализировать состояние. Подозрительно ровно. Пусто. Глухо. Никак. Это плохо. Это значит, я пока не до конца все осознаю и блокирую поток эмоций, который уже готов обрушиться на меня.

– Зачем ты же рассказал о кольце? – посмотрела на Демида. – Если хотел скрыть свои цели.

– Я не то чтобы их совсем скрывал. Я хотел, чтобы меня не считали охотником за головами. А кольцо могло заинтересовать кого-то, кто вывел бы меня на Суходольскую Милену. Я и сам не знал кого, я уже говорил, ехал на удачу. Алинка постаралась на славу, и обо мне растрепала, и следы оставила, я начал заниматься тобой для отвода глаз, а потом оказалось, что Селезнева, сама того не ведая, попала в цель, выбрав тебя в мишени. Потому что ты, судя по всему, тот самый пропавший ребенок, о котором Эткинд, кстати, упорно молчал.

– Вот как тебе так быстро удалось нарыть информацию о Суходольских, – покачала я головой, – мне стоило догадаться, что за один день столько узнать вряд ли возможно… И что этот… Эткинд, – мысль о том, что я говорю сейчас, возможно, о своем отце, как-то не укладывалась в голове. – Что он говорил на те слухи о ребенке, который плакал в доме уже после похорон?

– Он сказал, что люди любят болтать. Они были богатыми людьми, в доме была прислуга, у которой был маленький ребенок, и как сказал Эткинд, они ночевали там несколько дней после похорон.

– Ты этому не поверил?

– Ну я не мог быть уверен в подлинности ни его слов, ни ходивших слухов, но пришлось довольствоваться его версией. И уже здесь я пришел к выводу, что на самом деле Эткинд вполне мог быть причастен к прошлым смертям. Потому не торопился доносить до него какую бы то ни было информацию.

– То есть он не в курсе?

– Нет.

Я кивнула. Что ж, понять Демида можно: он действовал так, как считал нужным. Если не рассказал мне всю правду – значит, у него были свои причины. Звучит стройно, только почему-то все равно внутри до боли обидно. Я крутила в голове все произошедшее с момента появления бывшей подруги, а потом в голову пришла еще одна мысль: раньше все указывало на то, что Демида с Алиной в свете случившегося ждет разрыв. Потому как… Ну очевидно понятно. А теперь выходит, что все не так, что они…

– Так вы с Алиной были в отношениях, когда она поехала сюда?

– Ну да, – он посмотрел непонимающе, я закусила нижнюю губу, давя слезы.

– И сейчас в отношениях, как я понимаю?

Я смотрела на него, чувствуя, что глаза предательски блестят, Мазуров отвернулся, опуская голову, и его молчание было показательнее любых слов.

– Май, – наконец посмотрел на меня, – я объяснял, какие у нас с ней отношения. И когда я говорил, что она это понимает, я не врал. Если бы не понимала, не переспала бы с Петькой в тот же день, как приехала.

Я кивнула, отворачиваясь, быстро стерло покатившуюся слезинку.

– Ну ничего, – сказала ему, – она изменила тебе, ты ей, баланс восстановлен. В Москве тоже наверняка такое случалось, да?