— Знаешь, — сказал он, — это прекрасно, но давай отдохнем с пользой для ведомства.

— Это как? — поинтересовался я.

— Соседи из американского отдела готовят акцию в Западном Берлине и надо растянуть их силы.

— И какова наша роль?

— Она весьма проста, я и ты под своими установочными данными едем в Западный Берлин и развлекаемся: мотаемся по городу, контактируем с местными жителями, а потом зарулим в какой-нибудь ресторан. Идет?

— А деньги нам выделяет…

— Нет, деньги нам никто не выделяет, берем свои.

Через два дня мы с Михаилом Федоровичем въезжаем в Западный Берлин. Уже от КПП видим за собой наружное наблюдение. Прекрасно, мотаем наружку по городу, оставляем автомобиль, ходим пешком, заходим в магазины, общаемся с гражданами Западного Берлина. Так, где на автобусе, где пешком, а где на метро оказываемся на знаменитой Курфюрстендам.

Вспоминаем анекдот времен двадцатых годов, о том, как один немец чуть не повесился от ностальгии на этой улице, потому что вокруг себя слышал только русскую речь осевших здесь эмигрантов.

Долго рассматриваем руины церкви Памяти Кайзера Вильгельма и спрашиваем местных жителей, когда она будет восстановлена.

Затем едем на метро до станции «Зоологический Гарден», проходим в зоосад, смотрим экспозиции. Выходим на площадь и снова рассматриваем полуразрушенную церковь Гедехтнискирхе, затем резко расходимся и встречаемся через час у пивного ресторана, название которого на русский язык переводится как «Веселье».

У немцев культ еды, и немцы гордятся своей едой. И вообще неправда, что в Германии едят только тушеную капусту, свиные ножки и сосиски. Даже в Германии того времени ассортимент блюд в ресторане был весьма широк. В меню перечислялись и оленье мясо, и свинина, и курятина, а также огромное количество морепродуктов, названия которых мы просто не знали.

Когда кто-нибудь уходил в западную зону, и ему надо было посещать рестораны, он обязательно проходил инструктаж у Бязева.

Бязев для этих целей имел набор посуды, ножей и вилок. И каждый уважающий себя представитель аппарата Уполномоченного знал ресторанный этикет, он никогда не говорил за столом с полным ртом, вилку держал в левой руке, а нож в правой. Никогда не ел по-американски, то есть предварительно нарезав все мясо в тарелке на кусочки. И уж, конечно, наши сотрудники могли отличить простой столовый нож от ножа, с помощью которого едят рыбу, не претендовали в закусочных на место завсегдатаев, не резал кнедли ножом и не удивлялись, когда к спиртному или кофе официанты подавали стакан простой воды.

Метрдотель весьма удивился тому, что мы не заказали столик заранее, но тут же сориентировался и попросил разрешения у одного посетителя подсадить к нему за столик еще двух клиентов. Посетитель согласился.

Мы поздоровались с ним, заказали три кружки пива «Берлинер». Что еще можно заказать для начала в Берлине? Официантка мгновенно принесла кружки. Поскольку я всегда был немцем по легенде, я угостил нашего соседа пивом.

Он поблагодарил нас, взял кружку и произнес: «Прозит!» Мы чокнулись кружками и стали не спеша пить пиво. У нас было прекрасное настроение, время операции, которую крутили наши коллеги из американского отдела прошло, можно было просто сидеть и наслаждаться и пивом, и немецкой кухней. Одно только смущало: наш невольный сосед по столику, безусловно, попадет в поле зрения спецслужб визави. Тем более, он уже собирался уходить, так как закончил свой обед. Но я попросил его задержаться и заказал нам всем «рульку на пару», колбасок и еще три кружки нефильтрованного «Францискайнера». Собрат по столику с радостью согласился. Мы выпили пиво, съели колбаску. Чуть позже принесли «рульку». Сосед посмотрел на нее с ненавистью: она вряд ли влезла бы ему в желудок.

— Ешь, — сказал ему Михаил Федорович, — это твое.

Слово «твое», произвело на соседа магическое действие. Он пригласил официантку, потребовал упаковать рульку в непромокаемую бумагу и, поблагодарив нас, покинул ресторан. Сквозь высокие окна перового этажа было видно, как он вышел на улицу, и поплелся к метро. За ним с такой же скоростью двинулись два наружника.

Оставшись вдвоем, мы славно поели и решили на закуску попробовать рейнского вина. Бязев, конечно, был бы нами недоволен, поскольку мы заказали белое рейнское, тогда как с мясом и после мяса нужно было пить вина красные.

Закончив трапезу, мы добрались до нашего автомобиля, благополучно доехали до КПП. А когда пересекли границу, Михаил Иванович сказал:

— Прекрасное прощание.

— Прощание с чем?

— Прощание меня с тобой, — сказал он. — Я убываю в Союз.

— А кто придет вам на замену, человек из Союза?

— Нет, на мое место придет Ефимов.

— Елки зеленые…

— Да не переживай, он пунктуальный человек, с ним можно…

— Безусловно, он хороший человек и службист, но он по складу характера полная мне противоположность, и общение с ним будет для меня весьма затратным психологически. Мы с ним абсолютно несовместимы. Наверное, у нас разное молекулярное строение.

— Что за фигню ты говоришь? Строение у всех одинаковое.

— Не скажите, один молодой ученый в Москве сказал мне, что это не так.

— Начальников не выбирают, — возразил на это Михаил Федорович, — но здесь все как в закаливании, ледяная вода неприятна, но зато, привыкнув к ней, ты просто холодную воду будешь воспринимать как благодать.

На том мы и расстались. На следующий день он стал сдавать дела, а через неделю уехал в Советский Союз.

Так закончилась наша совместная с ним работа, но не история с лампой.

Буквально на следующий день я получил звонок с нашего «телефона» в Западном Берлине. Фридрих срочно вызвал меня на встречу.

Я пошел к новому начальнику и изложил ему обстоятельства дела.

— Ваши соображения? — сказал, выслушав меня, новый начальник.

— Нужно съездить в Мюнхен, этот человек может быть нам полезен.

— Идите к себе, — произнес Ефимов, — я согласую этот вопрос с руководством.

Через полчаса он вызвал меня и сказал, что руководство против моей командировки в Мюнхен, но вполне согласится, если я приму будущего кандидата на вербовку где-нибудь поблизости, например, в Западном Берлине.

— А кто мне выделит деньги для оплаты его поездки их Мюнхена в Западный Берлин?

— А почему мы должны оплачивать его поездку из Мюнхена в Западный Берлин?

— Потому, что он — немец, у него другой взгляд на мир. В немецких семьях отделившийся сын платит отцу за сигарету, когда тот его угостит. Что будем делать?

— Не знаю, — произнес Ефимов, — как-нибудь выкрутись.

В тот же день я заехал в Западный Берлин и позвонил оттуда Фридриху.