со стороны Пскова. Вот только по чину ли ему свои крепости ставить? Добра то всего пяток деревень, да люда на ней чуть больше двух сотен, размазанных по земле мелкими кучками. Дружина опять же небольшая, пара десятков всего. Если и тратить деньги, то лучше ее увеличить, тогда и слово боярина весу иметь больше будет.

— Про меня что говорят? — Яков Прокшинич вновь уселся за стол.

— Да только хорошее, боярин. Хвалят тебя, что такую деревеньку поставил, что о людях заботишься. Тимофей с Прокопом тоже только добрым словом отзываются, что и помогаешь и оброк добрый требуешь, не лютуешь, а они за это тоже стараются, как могут. Слышал я, там баба одна начала говорить, что Тимофей их кормилец, но он ее сразу одернул, про тебя сказывал, что только благодатью твоей дело спорится.

— Даже так? Это хорошо. — боярин протянул Михайле кусок бересты. — Ряд с Тимофеем заключишь. Молчи, знаю что отрок еще. Да невозможно такие дела позволять на своей земле просто так. В деревне на него все работают?

— Все, боярин. Только не него, а на Прокопа. Вот только…

— Вот именно, что только. На него все работают, он решает кому и что делать. С ним ряд и заключишь. А то, что не по возрасту, моя забота, если что не так выйдет, мне отвечать. Раз на крепость деньги есть, оброка на следующий год будет полторы десятины. Пока что так. На крепость денег не дам, если надумает, сам пусть ставит. Скажи, что оброк больше других деревень, но и помощь от меня будет. Не только тот десяток холопов, еще пяток найду. Все будут не просто так. Раз там все на него работают, то и эти так же, а значит условия такие же. Деньги серебром, кров и еда. Четверть их денег к оброку положить надобно, закупы все, деньги за них уплачены, тоже пользу приносить будут.

— Запомнил, боярин. Сделаю как ты сказал.

— Когда будешь там, поговори с Тимофеем, тьфу, Прокопом. Не дело это товар чужим отдавать. Цену такую же дай, не больше, и запрети более половины другим торговать.

— Не сильно ли будет, почти два десятка ртов кормить лишних? И так десяток тяжко будет. — спросил Михайла.

Он то был не против такого, больше людей, да если еще и под хорошим руководством, означает лишь одно, больше пользы и прибыли. Но с другой стороны, и так все развивается, оброк растет, как бы не испортить и не навредить людям. Михайла хоть всегда и делал все на пользу боярина, но и про простой люд не забывал, старался помочь, подсказать, слово до боярина их донести. За что и любили его люди. Да и сколько проблем такое неожиданное пополнение может принести он тоже понимал. Это здесь боярская деревня, где и людишек много, да и запасы лежат на всякий случай, тут в любом случае проще их всех разместить и по первому году поддержать, а там уже пригляда меньше.

С похожей проблемой Михайла и сам сталкивался, когда из первого похода боярин привел десяток холопов. Не готовы были они к этому нисколечки. Денег практически не было, все ушли на броню и оружие дружины, запасы продовольствия были, но только из расчета своих людей, не больше. Тяжелая выдалась зима, да и весна тоже. Голодно было. Яков Прокшинич тогда спасся тем, что в долг у купцов зерно брал, и по полуторной цене, а то совсем не пережить. Справились конечно, но подкидывать такую же задачу молодому отроку, пусть которому помогает старый Прокоп? Такого то опыта у него не было раньше, чтобы за всю деревню думать и все проблемы решать.

А может быть боярин просто хочет в долги Тимофея загнать? Вот ряд подпишет, что обязуется за всех ответственность нести, так эта ответственность в первую же зиму и ударит по кошельку, а тут и боярин подоспеет вовремя, да товаров привезет по высокой цене, какую заплатить не выйдет и придется в долг залезать. Выберется ли из него потом? Или так в нем и завязнет. А если завязнет, то сможет ли с таким грузом на плечах дальше дела свои делать?

— Ты там не думай, что хочу его со света белого сжить, Михайла. — правильно понял задумчивость своего холопа боярин. — На моей земле живет, моими благами пользуется, но и лишней самостоятельности позволять негоже. Ряд подпишет, поможем в тяжелой ситуации, помню я, как у нас все начиналось. Смогли с чужой помощью, неужели со своим боярином не вытянет? А прибыток хороший сделал, ты его похвали, как будешь там, благодарность передай мою. Крепость если задумал, то пусть ставит, но только на свои. И терем боярский в ней стоять должен, без этого никуда и дом для дружины тоже. Уяснил?

* * *

«17 человек! 15 взрослых и два малых ребенка. Да это не десяток, это же почти два десятка. Вон стоят, головами вертят. С собой по мешочку малому личных вещей. Ни инструментов, ни скотины, ни запасов, ничего. Один мешок зерна от боярина, как будто в насмешку, что „Вот мол, корми. Просил людей? Получай“.

Прокоп ходит, с каждым по несколько фраз перекидывается, узнает кто и что может и умеет. Игнат вон всех с ног до головы осматривает и в глаза вглядывается, пытаясь понять, что за человек. Я вон тут стою, чуть ли не рот открыв. Десяток же сказали! И так не успели полностью, так еще и в два раза больше нужно было подготовить.»

И действительно, за такой короткий промежуток времени подготовиться к такому пополнению было никак нельзя. По крайней мере на том уровне, на котором хотел все организовывать Тимофей. Можно было быстро поставить несколько избушек с земляным полом и туда всех определить, но не так же задумывалось. Для новых жителей был практически достроен еще один барак с хорошей печью. Ставить дома новым непонятным людям он не собирался, это значительно дольше и дороже, да и места несоизмеримо больше потребуется. Один дом еще строился, но его пока забросили, кинув все силы на строительство барака, он все равно был пока ничей. Дома пока были только у него самого, Игната, Прокопа, Лучезара, который стал прорабом на стройках и Радимила, что занимался производством кирпичей. То есть только у тех, кто перебрался сюда на постоянной основе. Остальные были наездами, кроме пятерых парней стрелков. Они кстати все больше и больше занимались именно ратным делом, а не работами, что не очень устраивало как Тимофея, так и