окошко палатки и мне не удавалось рассмотреть выражение лица Зверевой.

Лишь неестественно тихий голос выдавал в ней волнение.

— Ты все еще можешь уйти, — напомнил я.

— И ослушаться приказа? — хмыкнула Анна.

— Я его отзываю.

— То есть все настолько плохо, — вычленила главное Зверева, — Минуты недостаточно?

— Нет, — честно ответил я.

Полная активация защитного контура, которой мы добились, на самом деле была не совсем полной. Анна вызывала ее искусственно, пуская свою кровь. Беседка реагировала на опасность, но не видела саму угрозу, потому что ее, по сути, и не было.

Если же рядом появится настоящий враг, то высок шанс что беседка будет защищать свою цель куда более яростно. Соответственно, выжить внутри станет еще сложнее и моя драгоценная минута, которую я выстрадал за предыдущие шесть дней обратится в десяток секунд.

В лучшем случае.

— Артем, — тихо назвала мое имя Анна, — скажи, ты специально решил не использовать все варианты?

— Ты о чем? — искренне удивился я.

За последние шесть дней я перепробовал буквально все что только мог и очевидно достиг потолка. Вот будь у меня моя первородная оболочка… за неделю я бы точно успел настроить ее на взаимодействие с защитным контуром… но, увы.

Здесь у меня тело не Ловца, а всего лишь человека.

— Ого, — засмеялась Анна и под лунный свет попали ее самодовольные янтарные глазки, — оказывается, существует то, что даже великий княжич Соколов не способен понять.

А вот сейчас обидно было.

— В энергетической структуре? Вот уж сомневаюсь, — со скепсисом в голосе хмыкнул я.

Да я хоть сейчас ей мог написать трактат об эфирно-энергетической эволюции со всеми стадиями, которые ждут этот мир если его не трогать.

Местный эфир даже не ребенок, а зародыш. Ему еще расти и расти сотни лет, постепенно укрепляясь и развиваясь. Если исключить из уравнения таких пришельцев как я и Невский, то я смогу предсказать все стадии развития Элементов с погрешностью в пару лет.

— В энергетической структуре? — все еще посмеиваясь покачала головой Анна, — нет, я немного о другом. В том что в обращении с эфиром тебе нет равных в этом мире я не сомневаюсь. Другого такого человека, способного со столь мизерными запасами эфира нивелировать техники Богатырей просто не существует. Благодаря «Оку» ты это делаешь, или еще каким запретным знаниям, этот факт неоспорим. Однако, Живу ты не используешь.

— Вообще-то использую.

Мин не даст соврать. Он жрет ее тоннами, с тех пор как на свет появился.

— Как топливо? — словно прочитав мои мысли игриво наклонила голову Анна.

Вопрос оказался настолько неожиданным, что я даже не нашелся что сказать и, посчитав мое молчание за утвердительный ответ, Зверева продолжила.

— Этого мало, Артем. Ж и ва это не просто топливо для твоего «Ока» и основа для регенерации. Ж и ва — это нечто большее.

— Откуда тебе знать.

— Я подпитываюсь ей с рождения, — гордо задрав носик напомнила Анна и шагнула в мою сторону.

Аккуратно переступая босыми ногами между устроенным мной бардаком, Зверева добралась до моей кровати и села рядом.

— Сила Императора это чистая Жива. Ответь мне на вопрос, Артем, — неотрывно глядя мне в глаза заговорила Анна, — Понимаешь ли ты свою Ж и ву также хорошо, как свой эфир?

— Я знаю о ней достаточно, — машинально вырвался ответ.

Да что тут знать?

Ж и ва — это топливо, которым я активирую техники своего эфириала и имею возможность его материализовать.

Будучи Ловцом, я использовал первородную оболочку практически постоянно, а Ж и вы она генерировала ровно столько, сколько требовалось для призыва Мина. Ни частичкой больше.

Иногда, находясь на густонаселенных планетах я использовал физические оболочки и тела людей, чтобы внедриться и выследить беглого дикого эфириала или «оторваться» перед очередным заданием.

Все же ощущения внутри настоящих тел были совсем иные.

Однако и там, Ж и ву физических оболочек я использовал исключительно чтобы призвать Мина или на регенерацию, чтобы не дать этой самой оболочке сдохнуть раньше времени.

— Эфир — это оружие. Танк, самолет, ракета, если тебе так понятнее. Он способен стать тем, во что ты его превратишь. Жива — это топливо для этого оружия. Зачем понимать топливо?

— То есть, следуя твоей аналогии, ты пытаешься создать из эфира танк, способный устоять внутри беседки? — поинтересовалась Анна.

— Скорее броню, — уточнил я, — нечто вроде скафандра для нахождения в открытом космосе.

— Но ты ведь знаешь, что контур беседки атакует тебя не эфиром? И ты знаешь, что Рюрик вообще не использовал эфир?

— Допустим… — задумчиво протянул я, — это ничего не меняет. Даже если Ж и ва действительно способна на большее, чем быть просто топливом, неделя слишком малый срок, чтобы узнать, как именно Ж и ва внутри беседки трансформируется в оружие.

— А ты разве пытался узнать? — с укоризной спросила Анна, — ты шел по пути, который знаешь лучше всего. Это было правильно, но сейчас ты уткнулся в тупик. Ты ведь обманываешь сам себя, когда говоришь, что не знаешь ответ. Сколько на самом деле времени тебе нужно чтобы создать свою броню эфиром если продолжать?

— Двенадцать лет, — абсолютно уверенно ответил я и недовольно скривился.

Ответ действительно был в моей голове. Появился там еще днем, сразу после того, как я понял, что продержался лишь одну минуту.

Было это упрямство, или особенности человеческой психики, но я не хотел признавать, что зашел в тупик и потратил остаток шестого дня впустую.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я и протер щеки, пытаясь себя взбодрить, — придется использовать вариант «Б». Не хотел я так… вероятность успеха ниже, да и столицу желательно эвакуировать полностью, но это может сработать.

— Или можно хоть раз попытаться понять Ж и ву. Энергию, что делает человека — человеком. Пропустить ее через себя. Довериться ей. Доверить ей свою жизнь.

Я не человек, — пронеслась резкая мысль у меня в голове, но вслух я почему-то сказал совсем другое.

— Как ты себе это представляешь?

— Я покажу, — игриво прошептала Анна и скинула на пол халат, под которым не было больше никакой одежды.

Отблеск лунного света ниспадал прямо на высокую упругую грудь идеальной формы, а в довольных янтарных глазах не осталось ни капли смущения. Лишь животная похоть.

— Это я и так умею, — медленно поднялся я с кровати и навис над девушкой.

— Со мной будет несколько сложнее, чем ты привык, — глядя снизу вверх, вызывающе проговорила Зверева и в прохладной палатке ощутимо потеплело.

— Это мы еще посмотрим, — отозвался я и рывком повалил Анну на кровать.

Уснуть этой ночью мне так и не удалось.

* * *

Рассвет я встречал стоя перед палаткой.

Утро выдалось холодным. Легкая изморозь местами покрыла землю кристаллической пеленой, которой суждено растаять при первых же теплых лучах солнца.

Природа медленно пробуждалась ото сна, понятия не имея о том, что сюда принесет грядущий день.

Рекомендацию о начале эвакуации всех жителей столицы я передал еще ночью, истратив последний целый артефакт. Он был односторонним, поэтому прислушался ли Император к моему совету я не знал.

Я выдохнул холодный пар изо рта, поднес замерзшие ладони к лицу и старательно растер. Крепкий сон изнуренной Зверевой ослаблял бдительность защитного контура беседки и пока Анна спала, витающая вокруг Сила Императора позволяла природе чуть больше.

Даже прохладный северный ветерок местами робко пробивался сквозь защитную пелену.

В нашем со Зверевой трехчасовом занятии я не использовал ни капли эфира, и он теперь полностью восстановился. А вот Ж и ва ощущалась по-новому.

Будучи окутанным этой яркой и горячей энергией последние три часа и «сражаясь» словно насмерть, я действительно смог ее немного понять.

Не то, чтобы у Живы был разум, как у эфириала. Нет. Однако в ней отчетливо чувствовалась Жизнь. С большой буквы. Словно настойчивый цветок, что пробивается к свету, будучи закатанным в асфальт. Непоколебимая и непревзойденная воля, вот что неумолимо вело эту энергию вперед.

Никогда прежде я не ощущал ничего подобного, хотя количество Ж и вы внутри меня нисколько не изменилось.

— Ты чуть не умер, — подал свой осуждающий голос Мин, — трижды.

В отличие от меня, он считал прошедшие