– Хватит! – заорал Симмонс. – Не забывай: у тебя даже еще испытательный срок не закончился. В субботу киллер в любом случае попытается прихлопнуть Джерреда Гэрланда, какую бы сиделку мы к нему ни приставили. Гэрланд со своей стороны согласен принять нашу помощь лишь в том случае, если этой сиделкой станет Бакстер. Бакстер, чтобы ускорить процесс, введите Коукса в курс дела. Спасибо всем за головную боль, которую вы мне доставили. Все свободны.

По окончании планерки Эдмундс подошел к Бакстер поговорить.

– Сопляк! Придурок! – зашипела она на него. – Что на тебя нашло?

– Я…

– Ты даже не представляешь, как это для меня важно. Мне и так тяжело, а ты еще подвергаешь мои способности сомнению в глазах босса и тем самым ставишь меня в неудобное положение.

Бакстер увидела, что Волк переступил порог и замешкался, дожидаясь шанса поговорить с ней наедине.

– Ты уже знаешь, чем сегодня займешься? – спросила она Эдмундса.

– Да.

– Тогда объяснишь ему все сам.

Она встала и вышла из комнаты, даже не удостоив Волка взглядом. Эдмундс посмотрел на него и вымученно улыбнулся.

– Как насчет лака для ногтей? – спросил он.

Волк позвонил экспертам-медикам узнать, не выяснили ли они чего-нибудь нового касательно трех неопознанных частей тел. Те ответили, что все еще проводят анализы и на данный момент не могут сообщить ничего такого, что поспособствовало бы расследованию.

Ему давно было пора уехать в Пекхем для разговора с Эндрю Фордом, но он болтался без дела, надеясь поговорить с Бакстер, пока она не ушла из отдела.

Внезапно на краешке его стола устроился Эдмундс, да так и не ушел, хотя Эмили тридцать пять минут провела в кабинете Симмонса и ее место пустовало. Молодой человек попытался втянуть Вильяма в разговор, но тот, глядя на них, был слишком поглощен своими мыслями и в контакт вступать не хотел.

– Мне в голову пришла идея, – сказал Эдмундс. – Наш киллер – человек методичный, умный и богатый на выдумки. До настоящего времени он ни разу не прокололся. Это наводит меня на мысль о том, что он занимался этим и раньше. Подумайте сами – этот подонок просто совершенствуется в своем мастерстве…

– В мастерстве? – с сомнением в голосе протянул Волк.

– Да, он воспринимает ситуацию именно так. Какими бы жуткими ни были все эти убийства, с объективной точки зрения они впечатляют.

– Впечатляют? – фыркнул Волк. – Эдмундс, может, ты и есть киллер, которого мы ищем?

Лицо его при этом приняло непроницаемый вид.

– Мне нужно просмотреть старые дела, – продолжал молодой человек, чтобы привлечь внимание Волка, – необычные способы совершения преступлений, убийство лиц, к которым невозможно подобраться, ампутация конечностей и расчленение. Где-то он должен был оставить след.

Эдмундс надеялся, что Волк поддержит его идею и заинтересуется подобными рассуждениями, но тот только рассердился.

– Над этим делом постоянно работаем лишь мы четверо: четверо! Неужели ты думаешь, что тебе позволят слинять и попытаться найти иголку в стоге сена, в то время как один за другим гибнут люди?

– Я… я просто хотел помочь… – запинаясь, произнес Эдмундс.

– Лучше делом займись, – бросил Волк, вскочил на ноги и выбежал из отдела, чтобы перехватить Бакстер, которая как раз закончила разговор с Симмонсом.

– Эй! – крикнул он.

– И думать забудь.

Бакстер прошла мимо него к своему столу, в руках у нее была какая-то папка.

– Ты обиделась за вчерашний вечер?

– Нет.

Когда они проходили мимо совещательной комнаты, детектив схватил ее за руку и втащил внутрь. Заметив это, сидевшие рядом сотрудники окинули их удивленными взглядами.

– Ты что?! – воскликнула она.

Волк запер за собой дверь.

– Прости, что вчера вечером я ушел. Нам нужно было о многом поговорить. Просто она меня так достала, что… Я не должен был оставлять тебя с ней наедине. Не злись.

Бакстер всем видом показывала, что ей хочется поскорее уйти.

– Помнишь, я сказал, что ты красивая, умная…

– …нежная и удивительная, – с ухмылкой закончила она его мысль.

– Да, нежная и удивительная, – согласно кивнул Волк, – ей это не понравилось, правда?

Лицо Бакстер расплылось в широкой улыбке.

– Да, действительно не понравилось.

– Тогда позволь мне помочь тебе в ситуации с Гэрландом. Я больше не могу сидеть с Эдмундсом. Представляешь, пару минут назад он хотел накрасить мне лаком ногти.

Бакстер засмеялась:

– Нет, но все равно спасибо.

– Перестань. Командовать будешь ты, что прикажешь, то я и сделаю.

– Нет, тебя нельзя до такой степени контролировать. Ты слышал, что сказал Симмонс – он в любую минуту может вообще отстранить тебя от расследования. Так что брось эту затею.

На лице Волка отразилось отчаяние.

– Прости, – добавила Бакстер и двинулась к выходу.

Но Волк, загораживавший дверной проем, не двинулся с места.

– Ты не понимаешь. Я обязан помочь.

– Прости, – повторила она, на этот раз уже тверже.

Волк попытался выхватить из ее рук бумаги. Под его нажимом тонкая пластиковая папочка, соединявшая их вместе, хрустнула и смялась. Эмили уже таким его видела – когда они расследовали дело Киллера-Крематора, когда она недоглядела за ним, когда он оказался полностью во власти своей навязчивой идеи и перестал отличать друзей от врагов.

– Билл… пойдем…

Бакстер никогда не называла его по имени. Она опять попыталась вырвать у него папку с делом Гэрланда, но безуспешно. Все, что нужно было сделать, это закричать и позвать на помощь. В комнату вломится дюжина полицейских и Волка отстранят от дела.

Она подумала, правильно ли поступила, что позволила ему зайти так далеко, игнорируя очевидные приметы. Ей всего лишь хотелось ему помочь, но терпеть его поведение больше нельзя.

– Прости, – прошептала она.

Она подняла руку, чтобы разбить матовое стекло, но в этот момент на пороге вырос Эдмундс, случайно перепутав двери.

Волк тут же ослабил хватку.

– Прошу прощения, но у меня на линии констебль Кастанья, это по поводу Эндрю Форда.

– Я ему сам перезвоню, – сказал Волк.

– Он, похоже, грозит выпрыгнуть в окно.

– Кто – констебль Кастанья или Форд?

– Форд.

– Чтобы сбежать или чтобы покончить с собой?

– Четвертый этаж, так что шансы равны.